– Я слышал об этом.

– Все клятву дали, крест целовали, обязались договоры хранить и быть вместе как братья. Но я видел, князь, кто искренне печалился, кто равнодушен к приближающейся смерти моей, а кто ждет ее не дождется. Оттого еще хуже мне становилось. Душевная боль заглушала телесную. Малолетний Иван остается один. Тяжело ему придется. Он рано испытает обиды и издевательства, на которые ответить не в силах.

– Так особая стража на что, государь? Мы все тебе клятву верности дали и сдержим ее, какую бы цену ни пришлось заплатить за это. Пока есть особая стража, враг не приблизится к твоему сыну.

На лице Василия появилась улыбка, едва пробивающаяся через боль.

– В этом у меня сомнений нет. Но может случиться так, что особую стражу распустят.

– Разве великая княгиня пойдет на это?

– Елена? Не знаю. Бояре могут так закружить ей голову, что она поверит в ненужность стражи. Но дело не в ней. Елене тоже без меня долго не жить.

Дмитрий изумленно спросил:

– Почему говоришь так, государь? Великая княгиня молода, здорова. Отчего же ей не жить долго?

– Так и я не старец, а вот лежу на смертном одре. Молодость и здоровье великой княгини тут ни при чем. Она бы жила, сколько Господь ей отвел, да не дадут поганые людишки. Чую, изведут Елену, потому как она недругам мешать будет пуще Ивана. Да тот им и не нужен. Есть Юрий, не способный управлять государством. Посадить его на трон можно законно. При нем делай что хочешь. А чего желают некоторые удельные князья? Иметь безграничную власть не только в своих вотчинах. Встать выше закона. А для этого им нужен слабый государь. Чтоб под ними был, а не свыше.

– Ты, великий князь, сказал такое, что я и не знаю, как дальше быть! Неужто Русь развалится?

– Нет, как прежде не будет. Удельные князья стремятся заполучить неограниченную власть, узаконить ее, но все же понимают, что разбегаться нельзя. Татары и литовцы тут же всех по одному передушат. Кто-то, возможно, и попытается обособиться, но скоро поймет, что в одиночку не выжить, если до того в полон к врагам не попадет. Русь как государство, я думаю, сохранится, вот только какой она будет, если во главе ее не встанет сильный государь? Во что превратится? Посему, Дмитрий, нельзя допустить гибели Ивана.

– Но для того необходимо сохранить особую стражу!

– Вот ты и сохранишь, даже если великая княгиня и пойдет на ее роспуск.

– Как так? Если стражу распустят, то и я должен буду уйти и тогда уже не смогу оберегать великого князя Ивана Васильевича.

– В духовной грамоте я не мог отметить стражу, но в отдельном завещании ты прописан как личный ответчик за безопасность малолетнего великого князя. Наряду с Михаилом Львовичем Глинским. У тебя останутся прежние права и обязанности. Твои люди будут при тебе. Ни великая княгиня, ни бояре с этим ничего поделать не смогут. Я сделал все возможное, чтобы защитить Ивана, и прошу тебя, сбереги его. Ради страны нашей, народа православного. А как подрастет да окрепнет, даст Господь, он и сам за себя постоит. Ты при нем поднимешься высоко. Верю, так и будет. Иначе нельзя. Вижу в своем старшем сыне государя твердого, сильного на радость людям, на погибель врагам. Обещай, князь Дмитрий, что выполнишь мою последнюю волю!

– Выполню, государь! Жизнь на том положу.

– Благодарю тебя, Дмитрий. А сейчас ступай. Что-то мне совсем плохо. Видишь, до чего хворь довела? Разговаривать мочи нет. О боли и не говорю, она стала частью меня.

– Позволь один вопрос задать, государь.

– Задавай, только быстро.

– Ты мне, государь, одно скажи. Как считаешь, твоя болезнь случайна? Не помог ли кто захворать?

– Если кто и помог, то мы этого никогда не узнаем. Да это теперь и неважно. Об Иване думай, а меня, Дмитрий, скоро в молитвах поминать будешь. Прощай! Ступай. Да поможет тебе Господь.

Василий закрыл глаза, показав тем самым, что больше не в состоянии вести разговор. Дмитрий смахнул скупую мужскую слезу, поклонился в пояс и быстро вышел из покоев умирающего.

Вечером в среду, 3 декабря, великий князь послал за женой Еленой. Сына Ивана он велел привести к себе до прихода супруги, чтобы ребенок не слышал ее плача. Ивана принес на руках князь Юрий Глинский. С ним явилась и Аграфена, няня малолетнего наследника. Василий благословил сына и повелел женщине неотлучно быть с ним.

Ивана унесли. Пришла великая княгиня. Она горько плакала. Да и все, кто находился в покоях государя, не могли сдержать слез.

Василий сказал супруге:

– Елена, не плачь. Боль утихла, в том Бога благодарю. – Великий князь уже не чувствовал своего тела.

Елена немного успокоилась, припала к смертному одру.

– Государь, князь великий! Ты благословил сына Ивана, прошу, не забудь и Юрия.

Василий велел принести ребенка, которому был год от роду, и благословил его. Потом он приказал всем кроме супруги выйти из покоев.

Оставшись наедине с Еленой, государь сказал ей:

– Особо прошу тебя исполнить мою последнюю волю. Что бы ни случилось, ни при каких обстоятельствах не отдаляй от Ивана князя Дмитрия Ургина и сына боярского Федора Колычева, а с ними и ратников особой стражи, покуда не подрастет, не окрепнет наш старший сын.

– Я исполню твою волю, государь, будь покоен! – обещала великая княгиня.

Василий простился с супругой, поцеловал ее в последний раз. Она ушла, горько рыдая. Василий впал в забытье, а когда очнулся, велел позвать к себе митрополита.

Когда тот пришел, Василий сказал ему:

– Благослови меня, отче, облечься в монашеский сан, принять постриг.

После молитв Василий перестал владеть языком.

Митрополит Даниил послал за старцем Мисаилом, чтобы тот принес монашеское платье. Все остальное у митрополита было при себе. Когда пришел Мисаил, великий князь был уже при смерти. Митрополит Даниил провел обряд пострига великого князя и возложил на его грудь Евангелие.

Тут Василий и отошел. Произошло это в двенадцатом часу ночи, в среду 3 декабря 1533 года от Рождества Христова. Митрополит Даниил сам обмыл тело новопреставленного инока Варлаама.

Могила его была выкопана в Архангельском соборе, возле отцовской. После отпевания старцы вынесли тело инока Варлаама на крыльцо, а затем на площадь. Над многочисленной толпой, собравшейся на похороны великого князя, прошел стон. От рыданий народа не было слышно колокольного звона.

Рыдала вся русская земля, провожая в последний путь государя Василия III. С его смертью закончилась целая эпоха. Открывалась новая страница истории великой Руси. Начиналось правление Ивана IV Васильевича, прозванного в народе Грозным.

Мы, умные, – безумны,