– Нас жалко, – тут же отозвался Вожников. – Теперь пастись надо – волшбицу-то будут искать, все пути перекроют.

– Ну, путей-то и так пока нет, – резонно возразил ватажник. – Перекрывать нечего. Тем боле, волшбица-то по воздуху улетела. Так говорят, однако. А поди ее, по воздуху, догони.

Откинувшись на брошенный на свежую травку плащ, Чугреев бормотнул что-то о каких-то людишках, да и заснул, захрапел, а следом за ним – и все. Сморило.

Пели-пищали на заборе пичуги, долбил где-то неподалеку дятел, а высоко в небе, выглядывая добычу, хищно парил коршун. Ничего этого не слыхали-не видали ватажники – спали. Даже Федька – позабыв про топившуюся баню. Он-то позабыл, а вот Окунь – нет. Проснулся, потянулся, глянул:

– Эй, Феденька! А баня-то что?

– Баня? Какая баня? Ой!

Антип с Егором пошли в баньку последними, с ними норовил и Федька. Взяли, ладно, но, вымывшись, того выперли – иди, мол, с Богом, отроче, разговору серьезных людей не мешай.

– Ну? – едва только за Федькой закрылась дверь, Антип искоса посмотрел на Вожникова. – Чего парня-то выпроводил?

– Я?!

– Сказать что-то важное хочешь?

– Так о волшбице, – отдуваясь, молодой человек опустился на широкую лавку. – Правильно ж сказано – искать ее будут. Тут и мы под горячую воеводскую руку угодить можем запросто. А нам оно надо?

– Не надо, – согласился Чугреев. – Ты только это хотел сказать?

– Не только. Еще предложить кое-что. Тебе – первому, ты ж, я так понимаю, теперь за атамана у нас?

– Верно понимаешь, – важно покивал Антип. – Ну, говори, чего намыслил?

Вожников спрятал улыбку, придав лицу выражение полной, сообразной моменту, серьезности. Ну и что, что в бане? Римские патриции тоже серьезные дела в банях решали.

– Надо нам, Антипе, к какому-нибудь богатому человеку на время прибиться, – решительно промолвил Егор. – От всякой шушеры защищать и тем кормиться.

Выслушав, Чугреев разочарованно зевнул и плеснул на каменку водицы:

– Эт, Егорий, и я уже думал. Не выйдет.

– Да почему же?!

– Да потому что никому мы сейчас не нужны, уж до травня-месяца – точно. Дорог-то нет, ни речных, ни прочих – кто куда ездит-то? А нет обозов – не нужны и охранники.

На самом деле ватажник сказал – «сторожники», а уж «охранники» – это Егор для себя перевел, точнее, перевелось в мозгу, словно само собой.

– А товар, что до весны-лета остался, что ж, охранять не надобно? Аль на него охотников нет?

– Э-э, – протянул Антип. – Тот товар, что в амбарах – то в городе, а тут своих сторожей хватает. Князь да воевода на что? С гостей торговых мзду жмут – и за порядком следить обязаны.

– И что, никто еще не пытался?

– И-и-и-и, паря! Но затея твоя интересная.

Атаман надолго задумался, прикидывая что-то, даже зашевелил губами, вроде как разговаривал сам с собой.

– Для начала надо просто взять и попробовать, – глотнув в предбаннике свежего воздуха, обернулся на пороге Егор.

– Дверь закрой – весь жар выпустишь.

– Так мы последние… А под лежачий камень, Антипе, вода не течет. – Прикрыв дверь, Вожников взобрался на полок, уселся рядом с задумавшимся атаманом, ухмыльнулся, словно змей-искуситель: – До свободной воды, до путей-дорожек просохших еще месяц почти, а то и больше. А кушать-то каждый день хочется. Да и ватажники – их в деле надо держать, сам знаешь, сабля-то без битвы тупеет, портится.

– Ладно! – почесав на груди рваный белесый шрам, решился Чугреев. – Будь по-твоему – поглядим. Ватажников всех соберем, скажем.

– Для начала надо подробный список составить, – начал было Егор, но тут же прикусил язык, соображая, как бы ту же самую мысль выразить более доступными до понимания средневекового человека словами. – Говорю, надобно гостей торговых определить, к кому бы можно. Таких тут, пожалуй, немало.

– И шушеры разной тоже немало, – покачал головой Антип. – Мнози и рады бы, да нечем платить.

– Вот видишь! – поддавая парку, воскликнул молодой человек. – Тебе и карты в руки, то есть – дружкам твоим посадским.

– Чего-чего?

– Местные-то ватажники пусть про торговых гостей и вспомнят.

Атаман прищурился и неожиданно тяжко вздохнул:

– Ох, Егорий, Егор, любишь же ты говорить непонятно.

– Да что уж тут непонятного-то?! Я б сказал…

– Ладно, – жестко перебил ватажник. – Завтра с утра Никита Кривонос с хлебом явится – обещал, – с ним и потолкуем.

– Вот ты, Антип, тоже сейчас сказал Бог знает что, – тут же поддел Вожников. – Непонятно, с кем потолкуем – то ли с Кривоносом, то ли с хлебом.

Атаман ничего не ответил, пропустил колкость мимо ушей. Посидев в парной еще минут пять, оба окатились водой да пошли в предбанник – сохнуть. Пока мылись, подоспел и жаренный на углях глухарь, вкусный, с белым, тающим во рту мясом.

С утра, как и говорил Антип, явился Никита Кривонос с тремя ржаными караваями в заплечном мешке. Поприветствовал всех еще издали, закричал:

– Эй, спите, что ль, христопродавцы?

Ишь, как обозвал-то, шутник! Это надо же – христопродавцы! Так только про депутатов говорить можно или про всякую алчную чиновную шваль – пильщиков бюджета.

Впрочем, никто не обиделся, а Вожников сказал:

– А, привет, привет, Купи Веник!

– А что тут про веник-то?

– Так новые веники меняем, старые – крадем! Шучу, Никита.

– Эк ты… – махнув рукой, Кривонос гулко расхохотался. – Вот, хлебца вам принес, смотрите, не лопните.

– И тебе, Купи Веник, приятного аппетита. Рябчика хошь? Холодный, правда, но вкусный.

– А не откажусь! – обрадовался детина. – Давай сюда рябчика.

– Кушай на здоровье.

– Слышь, Егорий, – быстро расправившись с остатками жаркого, кривоносый скосил глаза. – А ты кулачному бою обещал поучить, помнишь?

– Так поучил уже одного… эвон! – Вожников со смехом кивнул на показавшегося из избы Федьку с двумя синяками – уже не густо-синими, а модного желтовато-палевого цвета.

– Ой-ей-ей, Феденька! – заржал, словно лошадь, Никита. – Ой, не могу, ой, какой ты красной-то, почитай, топерь все девки твои. Приходи на посад, хватай любую – никто не откажет. А откажет, так ты мне скажи, я их вразумлю живо!

Смущенно махнув рукой, отрок ухватил бадью да побежал к колодцу.

– Во-во, – прокричал ему в спину ватажник. – И водички принеси, а то икать уже буду от смеха.

– Ладно вам ржать-то, – показался в дверях Антип.