не касалось пациентов. Впрочем, восьмилетнюю целительницу старались просто так не беспокоить, несмотря на то что знала она очень много. Как высказался на эту тему Петер: «у ребенка должно быть детство», и с этим герцогиня была полностью согласна. Снова обретя семью, да еще и такую большую, женщина чувствовала себя счастливой.

Быстро позавтракав, Гера устроилась в машине рядом с Дадли. Их сопровождала охрана, в которой обязательно был хотя бы один маг — целительницу берегли, как национальное достояние, что иногда раздражало. Прижавшись к мальчику, девочка привычно прикрыла глаза, чтобы чуть-чуть подремать, пока едет автомобиль, но Дад не позволил ей это сделать.

— Ты после сна двигаешься плохо, — объяснил Гере все замечающий мальчик. — Поэтому давай лучше поболтаем.

— Давай, — признавая правоту самого близкого на свете человека, ответила девочка. — А о чем будем болтать?

— Об уроках танцев, — хмыкнул услышавший о «сюрпризе» краем уха Дадли. — С понедельника нас танцевать учить будут, представляешь?

— И мы с тобой будем танцевать, как в том сне? — заинтересовалась Гера, еще не поняв, что означают именно уроки танцев.

— Будем! — уверенно ответил ей мальчик. — Сначала, правда, моя маленькая будет ныть и капризничать, а потом уже и потанцуем.

— А почему твоя маленькая будет капризничать? — девочке было очень интересно именно так общаться с Дадли.

— Потому что будет сильно уставать, — мальчик был просто счастлив от того, что та, кого он считал сестренкой, а теперь чувствовал самой родной и близкой, больше не плачет, не бледнеет, не… Выздоровевшая Гера иногда капризничала, но это было счастье.

Девочка понимала, что Дадли прав. Временами ей хотелось обратно в коляску, в постель, чтобы не двигаться и ничего не делать. Психология больного ребенка с большим трудом менялась, о чем Гера, будучи доктором Леной, без сомнения знала, правда, и не подозревала, что это настолько тяжело. Просто жутко как… теперь-то, конечно, она бы… Но было уже поздно.

Так за разговорами доехали до хосписа, руководство которого уже было предупреждено о том, что возможно… Ну и о том, кто примет окончательное решение тоже. Взрослые люди видели очень многое, поэтому временно опустевший хоспис возражений не имел. Гера готовилась к, как она считала, непростому разговору, считая, тем не менее, что шанс Лили дать надо. Если девочка действительно изменилась, то станет членом семьи, ну а если нет… Значит, нет.

Лили гостье очень удивилась, отмечая, как изменилась девочка, которая несколько месяцев назад была в очень тяжелом состоянии. Это значило, что Гера смогла себя вылечить, и на мгновение в душе Лили шевельнулась надежда. Впрочем, рыжеволосая девочка сразу же задавила эту надежду, напомнив себе, что она не заслужила, а Гера наложила чары диагностики. Ответ показывал, что паралич практически исчез, как и отметка о наказании самой магией, значит, можно было попытаться вылечить.

— Лили, — в задумчивости заговорила Герания. — Ты была не лучшим человеком, но многое поняла за это время, и я бы хотела спросить…

— Я очень плохая девочка, — согласилась рыжеволосая.

— Хочешь ли ты вернуться в семью? — спросил Дадли, пока его девочка формулировала предложение.

— Я?! — безмерно удивилась Лили. — Но я же… я же… как?

— На машине, — проинформировал ее мальчик. — Будешь сестрой Геры… Начнешь все заново.

— Я… я… — такого предложения Лили не ожидала, расплакавшись. Услышав согласие сквозь слезы, Герания кивнула кому-то, думая о том, что Дад стал каким-то очень взрослым и мудрым.

Спустя полчаса автомобиль, в котором сидели уже трое детей, двигался в обратную сторону. Герания, пользуясь случаем, восстанавливала руки Лили, а вот ноги требовали немного большего времени, что означало коляску на полгода, как минимум — наказание магии полностью не исчезло, что блокировало всякое лечение. Но Лили была счастлива оттого, что могла хоть что-то делать сама. Правда, первое, что она сделала, оказавшись в замке — шокировала Петунью.

— Лили, что бы ни было в прошлом, оно прошло, — объяснила восьмилетней своей сестренке женщина. — За прошлое наказывать уже нельзя, тем более, никто тебя бить не будет, потому что девочек бить нельзя.

— Всех бить нельзя, — сообщила Гермиона, обнимавшая Гарри. — Только перед школой надо будет это моему Гарри как-то объяснить…

***

Гера отдыхала после очередного урока танцев. Уставала она на уроках сильно, кроме того ее беспокоили судороги мышц ног, возникавшие всегда неожиданно, но это было объяснимо — внутренний страх полностью не ушел, заставляя держать мышцы в напряжении, отчего и возникали судороги — ей было почти девять, и приказать себе девочка по-прежнему не могла. Точнее, могла, но толку-то…

Лили старалась вести себя как примерная девочка, доставляя немало тяжелых минут психологам — ее качнуло в другую сторону, отчего Лили пыталась наказать себя сама за любые реальные или выдуманные прегрешения. Герания понимала, что у новой сестры впереди еще долгий путь — ей предстоит простить себя, а это сложнее всего.

— Целительница, разрешите вас побеспокоить? — в комнату вошел герр Нойманн, он был целителем немецкой больницы, обычным целителем и иногда проведывал Геру, разговаривая с ней на узкоспециальные темы. Сейчас, правда, Георг был чем-то озабочен.

— Сложный пациент? — поинтересовалась девочка, оставляя в сторону желание еще поваляться. Верный Дадли протянул руку, помогая встать.

— Пациентка, — кивнул целитель. — Чары какой-то странный ответ дают, просто не можем понять, а она только плачет и ничего не говорит.

— Ну, пошли, — улыбнулась Герания, беря Дадли за руку.

Оказавшись в немецкой больнице, девочка взглянула на пациентку. Чары показывали высокую интенсивность боли в тазобедренных суставах и пальцах, на что Герания просто отключила нервные окончания, давая пятилетней пациентке проплакаться и успокоиться. Еще раз наложив чары, девочка погрузила немного успокоившуюся пациентку в сон.

— Где этот зверь? — поинтересовалась девочка у Георга. — Я хочу посмотреть в глаза тому, кто так избил ребенка.

— Нет же повреждений? — удивился целитель, вновь накладывая свои чары.

— Не туда смотрите, — сообщила ему Гера. — Внутренние гематомы видите? У малышки врожденная гипермобильность суставов, это еще не СЭД, и она вполне могла даже не знать об этом долгое время, но какой-то зверь сильно избил ее вот тут, — она показала на проекции, — и еще вот тут. В результате… — девочка приблизила картинку. — Видите?

— Да, теперь и я хочу посмотреть ему в глаза, — задумчиво произнес