— Для нас это тоже было неожиданностью, — сказала я, мой голос тоже был немного менее счастливым, чем обычно. Мокрый шелк был недостаточно теплым, чтобы закутаться, так что я перестала и пытаться.

Дамиан, Натаниэль и Ашер прижались ко мне еще теснее. Никки, с его мягким львиным мехом, обернулся вокруг всех нас, будто стараясь стать шубой для каждого. Я почти ожидала, что кто-то из мужчин станет протестовать, но они не стали. Жан-Клод, Мика и Ричард по-прежнему разговаривали у двери. Домино все еще был в дверях, как и подобало охраннику, но Криспин ушел отмываться.

— Поскольку Жан-Клод де-факто считается нашим лидером в США, это не должно было стать неожиданностью, — сказал Огги.

— Ее взорвали, Огги, это должно было ее убить. — Никки обнял всех нас немного крепче, и я заставила себя расслабиться в их руках, чтобы Никки расслабился тоже. Моя расслабленность, казалось, освободила некоторую напряженность в его теле, потому что он вздохнул и потерся лицом о мои волосы и щеку Натаниэля. Как и большинство оборотней, Никки любил обниматься, и в этом было не больше секса, чем в куче спящих вместе котят.

— Ну, я думаю, этого не случилось, — голос Огги звучал сердито.

Я поняла, что он использовал один из моих трюков, пряча свой страх за гневом, думаю, это помогло мне не рассердиться.

— Послушай, Огги, у нас у всех сегодня был шок. Скажи мне, какую легенду, или сон, или что ты видел, что она сделала или пыталась сделать с тобой.

— Она притворялась Белль Морт, но это была не она. — В его последних словах звучало сожаление. Огги, как и все вампиры, которые когда-то были частью ее близкого окружения, всегда сожалели о ее потере, несмотря на то, что она пугала их. — Она пыталась войти в меня. Она пыталась взять меня, Анита. Но ей нужно было разрешение. У меня сложилось впечатление, что если бы я сказал "да", прельстившись ложной Белль, она бы получила необходимое разрешение и завладела мной. Потом она оторвалась от меня. Я ощутил гнев, страх и то, что она нуждается в вампире, зверями зова которого являются большие кошки. Она слабее, чем была, иначе ей не требовалось бы разрешение, она просто проложила бы силой свой путь в одном из нас.

— Дражайшей Мамочке потребовался год, чтобы сделать это с Советом. Я думаю, она слонялась вокруг как тень или свой собственный призрак, пока не обрела достаточно силы, чтобы ударить по ним. Взрыв причинил ей вред, Огги.

— Но недостаточно, — произнес он.

— Согласна, — сказала я.

— Что же она сделала, чтобы сохранить себе жизнь, и как она стала сильнее? Если бы мы могли это понять, тогда мы могли бы не позволить ей стать еще сильнее, чем она уже есть на данный момент. Просто не дать ей стать сильнее, уже было бы чем-то.

— Ее точки опоры — Белль Морт и Падма. Они достаточно сильны, чтобы стать нашей основной проблемой, — возразила я.

Зазвонил телефон, и на этот раз это был просто хороший, нормальный звонок, конечно же, это был не мой телефон, поскольку я все еще разговаривала с Огги. Домино достал свой сотовый из кармана.

Я "ощутила" льва, и это был не Никки. Я чувствовала энергию, как будто стояла в середине сожженной солнцем травы под палящими лучами этого горячего света, и надо всеми был запах кошки и меха, львов.

Домино заговорил с Жан-Клодом, который указал ему на меня. Он обошел кровать и встал перед нами.

— Хейвен и большинство его львов здесь, по крайней мере, громилы. Он требует пустить их внутрь. Охранники у дверей не позволят ему войти с таким количеством громил.

— Я чувствую их. — Я вздрогнула, и Никки прижал нас крепче, рыча мне на ухо: — Если бы ты позволила мне драться с ним, я стал бы новым Рексом, а он был бы мертв.

Огги заговорил снова. Я поднесла трубку ближе, чтобы расслышать. — Я чувствую львов, Анита. Ты и Хейвен должны разобраться с этим.

— Скажи это ему, — произнесла я.

— Сказал, — ответил он.

— Какого черта ты сказал ему сделать? — спросила я.

— Я не говорил ему прийти со всеми своими людьми и бросать тебе вызов.

— Что ты ему сказал?

— Что все, что подрывает основу власти Жан-Клода, сейчас плохая идея. Что он должен найти мир между тобой и ним, и новым львом, Никки. Но тебе следует приручить Хейвена, Анита. Ты должна убедиться, что контролируешь львов, как их Мастер-Вампир.

— Я не настоящий вампир, Огги, и у меня нет всех этих сумасшедших навыков, которые нужны.

— Есть, ты просто слишком человек, чтобы ими воспользоваться.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что тебе жаль людей. Это означает, что ты позволяешь своему сердцу становиться на пути бизнеса.

— А ты — нет? — спросила я.

— Я - нет, — сказал он.

— Я припомню это тебе в следующий раз, когда ты посетишь нас, — сказала я тихо.

— Жан-Клод помог тебе окрутить меня, Анита. Без него я бы окрутил тебя, и наша структура власти была бы пересмотрена. Он необходим тебе, чтобы помочь контролировать кошек.

— Я думаю, Хейвен убьет нас обоих, если мы попытаемся заняться с ним сексом.

— Жан-Клод пробовал новых женщин, которых Хейвен набирает в свой прайд? Они не такие пустышки, как та, что он привел в качестве Регины; я думаю, тебе и Жан-Клоду они понравятся больше.

— Ты помог их найти?

— Да.

— И ты собирался рассказать нам это… когда?

Я услышала, как он глубоко вдохнул, а затем выпустил воздух, и в этот момент я ощутила, насколько его энергия может быть горячее, чем у большинства вампиров. Его энергия была на грани тепла животных его зова, теплее, чем у любого другого мастера, которого я когда-либо встречала. — Я чувствую ее за твоей дверью, просто впусти ее. Я помогал искать женщину, с которой ты бы действительно могла ужиться, и которая на самом деле могла бы понравиться Жан-Клоду.

— Ты имеешь в виду, понравиться как…? — спросила я.

— Жан-Клод дитя Белль больше, чем я, Анита. Вся ее власть над ее животными пришла в результате секса. Пусть он попробует некоторых кошек, и посмотрите, приобретет ли он способность вызывать их. Это сделало бы его гораздо более могущественным и означало бы, что он сможет помочь тебе контролировать все кошачьи группы.

— Ты говорил с ним об этом?

— Честное слово, это будет столь же большим сюрпризом для Жан-Клода, как и для тебя.

— Не веди себя со мной, как Макиавелли, Огги, я не люблю этого.