машины и в сопровождении жениха направилась к столовой, где у входа толпились гости.

Ротов натянул резинку, прицелился и послал мяч прямиком к ногам невесты.

Никто не понял, почему белое платье невесты вдруг оказалось заляпанным красной краской. А мяч прыгал и прыгал, обдавая гостей и молодоженов алыми брызгами. Невеста закричала и грохнулась в обморок. Суженый даже не успел ее подхватить. Она рухнула к его ногам, похожая на подбитую птицу с помятым оперением.

Скандал получился грандиозный.

Ротова быстро вычислили через малолетних осведомителей. Доносительство процветало в детском доме. Вызвав Ротова на ковер, директор запер дверь. Когда в руках у него оказалась увесистая указка, Ротов тихо сказал:

— Если ударите, сожгу всю эту богадельню к чертовой матери. Ночью сожгу, вместе с воспиталками и стукачами-уродами.

Руки у директора опустились. Парень не шутил. Он стоял напротив директора, готовый вцепиться при первом неосторожном движении ему в глотку. Старый педагог, изучавший психологию не по книжкам, а на практике, положил указку на стол.

Снимая очки с толстыми стеклами, сказал:

— Твои проказы тебя до колонии доведут.

— Не доведут, — ухмыльнулся Ротов.

— Откуда такая уверенность? — устало спросил директор.

— В тюрягу слабаки и дураки залетают. А я не такой.

Директор внимательно посмотрел на взъерошенного воспитанника.

— Да. На своих сверстников ты не похож. Из молодых, да ранних будешь…

…Сергей Пономаренко тоже испытал на себе всю прелесть жизни в семье хронических алкоголиков. Правда, биография его родителей была не такой впечатляющей, как у приятеля.

Отец, скромный бухгалтер текстильного комбината, попался на приписках. Начальство получало премии и награды за невыпущенную продукцию. Кое-что, разумеется, перепадало и бухгалтеру.

Когда на комбинат нагрянула проверка, из отца Сергея сделали стрелочника. Он взял всю вину на себя, поверив начальству, пообещавшему замять дело.

Суд отмерил Пономаренко-старшему по полной.

С зоны он вернулся совершенно больным, с выбитыми зубами. По ночам громко стонал и кричал. С горя запил. Сын не знал, что произошло с отцом в лагере. Лишь смутно догадывался.

Тихого и робкого бухгалтера, угодившего в отряд самых отвязанных беспредельщиков, изнасиловали после проигрыша в карты. Его вовлекли в игру, где ставки были слишком велики. Блатные считали, что у проворовавшегося бухгалтера на воле припрятана солидная заначка и что не грех немного пощипать пушистый хвост мужичонки.

Пономаренко-старший не сумел отдать долг.

В бане, когда отряд пришел на помывку, четверо синих от татуировок зэков связали бухгалтера грязным бельем по рукам и ногам. Там, на скользких от мыла полках, все и произошло. А потом опущенным бухгалтером пользовались все, кому не лень. Он был обязан удовлетворять самые извращенные фантазии зэков. Для безопасности и удобства Пономаренко-старшего и лишили передних зубов.

Долго на свободе отец Сергея не прожил. Ужасное прошлое доконало его. Он соорудил петлю из бельевой веревки, спустился в подвал и свел счеты с жизнью.

Самоубийцу похоронили тихо и быстро. На поминках почти никого не было. Мать Сергея без стеснения хлестала водку. А потом в дом вдовы зачастили мужчины. Некоторые терпеть не могли пацана, путающегося под ногами, другие были с ним ласковы. Но каждый раз повторялось одно и то же. Сначала на стол выставлялась бутылка. Затем шли разговоры за жизнь с непременными пьяными слезами, после чего мать с очередным гостем уходила в спальню.

Мальчишка всякий раз долго не мог уснуть, прислушивался к охам, стонам, скрипу кровати и другим звукам, доносящимся из спальни. Потом привык. Но все-таки терпение не безгранично.

Во дворе Сергея не обижали. Даже жалели, потому что он рос без отца. Но детская жестокость не имеет границ. Упитанный здоровячок из соседнего подъезда, который был намного старше Пономаренко, отрывался на сироте по полной программе.

Отец его служил в милиции, в отделе надзора над условно освобожденными и отсидевшими свой срок. Видимо, от этого контингента он и узнал подлинную историю лагерных мытарств Пономаренко-старшего. Все тайное становится явным.

Ментовский сынок прохода не давал сыну самоубийцы. С особым удовольствием излагал историю покойного бухгалтера, если в компании присутствовала какая-нибудь хихикающая дурочка.

— …его старик сосал на зоне у всех нормальных чуваков. Прежде чем в петлю полезть, он мамашу Пономаря научил. А та скоро и сынка приучит.

Стоило Сергею появиться во дворе, как ментовский отпрыск начинал свой рассказ заново. А вскоре грязные намеки стал сопровождать затрещинами и пинками под одобрительный гогот таких же балбесов, как он сам.

Домой Сергей возвращался в слезах. Подолгу лежал, свернувшись клубком на диване, или часами просиживал, уставившись в одну точку.

Как раз в это время в дом зачастил очередной ухажер. Могучий и мрачный субъект со стальными фиксами во рту появился в нужный момент. Еще неизвестно, чем бы закончилась травля для сироты, если бы не совет, данный рецидивистом по прозвищу Борман.

Казалось, он не замечал пацаненка. На самом деле Борман, вышедший после продолжительной отсидки, незаметно наблюдал, как мучается мальчишка. Зона обостряет в людях природные инстинкты и заглушает все человеческое. Борман видел в сыне своей последней пассии затравленного волчонка, которого в логове со всех сторон обложили псы. Если волчонок не покажет зубы, псы разорвут его…

Однажды он вошел в комнату и поднял мальчишку с дивана.

— Опять сопли распустил? — Борман усадил пацана перед собой.

Сергей побаивался этого зверообразного типа. Проглотив комок, застрявший в горле, ответил:

— Достала одна сволочь во дворе.

— Знаю, — понимающе кивнул Борман. — Ментовский последыш наезжает?

— Да.

— А ты терпишь? — попыхивая вонючей «беломориной», переспросил рецидивист.

Вместо ответа мальчишка уронил голову на грудь. Взяв Сергея за подбородок, Борман заглянул ему в глаза.

— Запомни, пацан, сын за отца не отвечает. Это еще дядя Сталин сказал. А тебе, фраерок, следует ментовскому последышу рога пообломать. Вызвать на толковище и шнифты рихтануть по-взрослому. Папашка твой покойный когда-то не сумел отбиться, вот пидаром и стал. Ты же не хочешь по жизни задницу подставлять?

— Не-е-ет, — сдавленно пробормотал Сергей.

— Ну так не наматывай соплю на палец. Действуй.

— Как? — завороженно рассматривая татуировку на правом предплечье Бормана, спросил мальчишка.

Казалось, с ним беседует не человек, а этот оскалившийся синий волк. Совет рецидивиста был прост. После глубокой затяжки Борман сказал:

— Накажи крысенка. Жестоко накажи. Не бойся, что он сильнее. Будет больно — терпи. Бей первым и не отступай. Устанешь кулаками махать, грызи падле глотку зубами. Только не беги. Смоешься с толковища — все, амба. Готовь задницу.

Преподав урок, Борман удалился на кухню доедать ужин.

Утром вместо школы Сергей отправился на стройку. Там среди битого кирпича и прочего строительного хлама он нашел кусок стальной арматуры. Обмотав один