могла взять Мишу и поехать в магазин, в салон, в театр, на концерт, в музей, библиотеку.

Просто Саше не хотелось. Не хотелось с Мишей. Она хотела быть рядом с Давидом. А ближе всего он был именно здесь, где его не было.

Она не выходила в интернет, потому что боялась наткнуться на очередное сообщение об отце или брате, а это доставляло ей невыносимую боль.

Она знала цену новостям, поэтому не хотела, чтобы они отравляли душу. Она хотела, чтобы малышу было хорошо, и точно знала, что ему хорошо, если ей хорошо.

Она не хотела даже ходить на сайты беременных, не понаслышке зная, что всё это «белый шум» — пустые разговоры, информационный мусор, отнимающий время и настроение, бесполезный, а порой даже вредный.

Всё, что она хотела знать, ей рассказала врач, Саша могла ей звонить по любому вопросу в любое время — так договорился Давид, но Саша позвонила всего один раз, когда у неё разболелась голова, узнавала, можно ли принять таблетку. Беспокоить людей по пустякам она не умела.

Что сейчас заставило её открыть новости? Наверное, обида. А, может, тоска и желание узнать о Давиде ещё хоть что-то, кроме того, что он жив, он звонит, он справляется о её самочувствии, он где-то есть. Где-то.

«Давид Гросс» — привычно забила Саша в поисковик и… открыла рот, уставившись на экран.

Тот пестрил свежими заголовками, громкими заявлениями, фотографиями.

О его новой сделке, которую называли «сделкой века» и анонсировали как: «Давид Гросс очередной раз доказал, что, прежде всего он Король, а уже потом крысиный». Об очередной картине, что он купил и подарил музею. О новом проекте совместно со Всемирным фондом дикой природы по сохранению пресноводных экосистем. И, конечно, о пожаре. Хотя эти новости как раз уже были сомнительной свежести, но пресса разгоняла их куда охотнее, чем проблемы безвозвратного водопотребления и загрязнения воды. Видео с рядового завода о рядовом пожаре, которое и пожаром-то стыдно назвать, и вообще стало вирусным.

Почему? «Тайная семья Давида Гросса», «Внебрачные дети Крысиного короля», «Какой секрет скрывал человек без сердца все эти годы» — от одних заголовков у Саши застыла кровь в жилах. А уж когда она открыла фото. А потом видео!

И вот теперь она её узнала. Выдру с рыжими волосами, что нежно целовала Давида в щёку и у которой было двое детей. Она работала в банке. Чёрт побери, в «КВ-банке»! В расчётном отделе, где сидели операторы, с которыми Алекс практически не пересекалась, но раза два или три она её точно видела. Ещё до того, как они встретились в офисе Гросса. Ещё до того, как она приехала с ним в банк и сидела в машине. Она… Чёрт побери! Саша даже не могла ответить, что её разозлило больше: что эта сука сливала ему информацию, которую он потом использовал против отца, или что у неё было двое сыновей, один из которых, а, может, и оба, возможно, были сыновьями Давида.

Это как получить под дых два раза подряд. Как внезапно прозреть на оба глаза.

Господи! Саша подскочила не в силах усидеть на месте. Она то думала, что одна у него такая, беременная его ребёнком. А у него, походу, целый гарем. И своих наложниц он держит тут по очереди под присмотром, а потом увозит рожать куда-нибудь за границу.

Ревность, обида, злость бушевали в ней бурей, вулканом, огнём.

Ревущим пламенем — праведным и всепоглощающим.

— Второй раз я на эту удочку не попадусь! — передразнив, фыркнула она.

Чёртов ты…! Она не находила слов, как назвать этого лгуна, подлеца, негодяя. Мерзавца.

И то, что он явился именно в этот момент, наверное, было всемогущим провидением.

Саша увидела в окно, как Давид вышел из машины. И хотела выбежать немедленно, чтобы выкрикнуть ему в лицо всё, что она о нём думает, но увидела себя в зеркале — растрёпанную, с пунцовыми пятнами на лице и шее, с чёртовыми конопушками на носу и остановилась.

Умылась, причесала волосы, припудрила нос, сосчитала до верности до десяти, прежде чем открыть дверь — нет, её гнева он не увидит, не дождётся! — и спустилась.

Можно сказать, к финалу представления, что разыгралось в столовой.

Глава 43

— Галя, зачем? — метался по кухне Давид. — Зачем ты рассказала? Я же просил!

— Давидушка, да что я там рассказала, — то протягивала к нему, то снова прижимала к себе руки Галина Ильинична. Она, видимо, сама ему с порога и призналась, что проболталась. — Ничего такого, что могло бы тебе навредить, то ж всё далёкое прошлое.

— Юра, ну а ты куда смотрел?

— Так я что? — мял тот в руках кепку, в которой работал в саду. — Я ж только пришёл, они тут сами. О чём хотят о том и болтают. Бабы ж.

— Бабы? — развёл руками Давид. — Словно это всё оправдывает.

— Ну так, а разве ж нет? Да мало ли они что промеж собой болтают. Всё пустое.

— Пустое? — опять повторил Давид. — И про Надю рассказала?

— Про Надю? — переспросила женщина, задумалась. — Ну, вроде что-то и сказала, но не всё.

— Не всё? — покачал головой Давид и остановился. — А знаешь, кому ты рассказала про Надю.

— Ну как… — смутилась она не понимая.

Алекс, что уже дошла до середины лестницы, остановилась.

— Сашеньке, — ответила Галина Ильинична.

— Сашеньке! — всё в той же язвительной манере повторил Давид. — Не Сашеньке, Галя, а Александре Квятковской. Александре Эдуардовне Квятковской.

Женщина вздрогнула и в ужасе прижала руки к груди.

— Как? — прохрипела она и, наверное, осела бы на пол, если бы муж не подставил ей стул. — Как Квятковской?

Саша, ничего не понимая, сделала ещё шаг вниз. И тут все повернулись к ней.

Когда она стояла голой в полном людей офисе Давида Гросса, ей не было так неловко. А здесь, когда два человека, которые несколько недель относились к ней лучше, чем к дочери, с теплотой, заботой и любовью, теперь смотрели на неё с ненавистью, Саша почувствовала, словно с неё содрали кожу.

«За что? В чём я провинилась? — не понимала она. — Как всего лишь фамилия может вызывать у людей такую неприязнь, враждебность, отвращение?»

— Так ты Квятковская? — покачала головой Галина Ильинична, осматривая её с головы до ног так, словно в Сашу внезапно вселился демон. Или, наоборот, они все стали одержимы.

— Давид, я… — закрыла она руками живот, защищая малыша, словно хотела, чтобы он ничего этого не слышал и не видел. Чтобы его не касались