«Правую можно отправить полетать!» – написал мне в блокноте Сема и жестом показал, куда именно отправятся те, кто имел несчастье устроиться в них на ночлег. Представив себе смерть, которая их ожидает, я ужаснулась: лететь несколько сотен метров, а потом разбиться о камни – подобной судьбы я бы никому не пожелала!

«В левой человек двадцать… Нас – тринадцать… Нормальный расклад… – тем временем писал хладнокровный и безжалостный воин. – Один часовой тут, двое должны быть на той скале, где дерево. Еще пару я бы поставил чуть ниже по тропе в направлении Волчьего Логова. И хотя бы одного – с другой стороны перевала…»

Глядя, как на лист бумаги ложатся корявые строчки, я краем сознания прокручивала предстоящий бой, стараясь понять немного незнакомую мне, но жутко эффективную логику этого мужчины. И постепенно почувствовала азарт – план ДОЛЖЕН был сработать…

…Почти одновременные хрипы часовых у палатки и на скале в жуткой тишине предрассветных гор прозвучали особенно громко. Но по сравнению с дикими криками просыпающихся в падении людей как-то меня не очень впечатлили. Врываясь во вторую палатку через широченный разрез в стене, я вбила клинок полуторника в чью-то раззявленную в крике пасть, уколола еще одно полуодетое тело кинжалом, зажатым в левой руке, и понеслась по полатям вместе с четырьмя воинами Семы, даря смерть всем, до кого успевала дотянуться. Защищаться попытались лишь двое – маленький, но довольно шустрый крепыш, подхвативший свой топор чуть ли не во сне и успешно отбивавшийся от меня целую вечность – три или четыре десятка ударов колотящегося как сумасшедшее сердца. Брошенный кем-то из ребят нож, прилетевший из-за моего плеча, закончил его трепыхания. Второго зарубил Угги, не задуряясь тем, что монах находился к нему спиной. На войне как на войне… Еще раз проверив, не осталось ли кого живых, мы добили двух пытающихся притвориться мертвыми раненых и выскочили из палатки.

Там уже собирались остальные воины, покончившие с часовыми, находящимися вдалеке от лагеря. Победа была полной и безоговорочной. Пытаясь успокоиться, следом за Семой я протиснулась по тропе между скал и, выбравшись на серпантин, уходящий по склону в медленно отступающую тьму, заткнула уши руками – Сема, замерев на краю обрыва, оглушительно засвистел!

– Часа полтора, и наши лежебоки допрут наши пожитки до вершины… Твои девочки могут немного отдохнуть, а моим ребятишкам надо немного размяться! – ухмыльнулся он, жестом подзывая выглядывающего откуда-то сверху Угги.

Дождавшись, пока боец окажется рядом, Сема от души врезал ему кулаком в плечо и распорядился:

– Берешь пацанов и бегом навстречу тем засоням внизу… Да, пару ребят оставишь на той стороне тропы. Пусть посмотрят за окрестностями… И вот еще – скиньте трупы вниз. Нечего уродовать такую красоту…

– Кстати, баронесса, вам нравятся горы?

Я проследила за его взглядом и онемела: в лучах еще не показавшегося нам солнышка вершины далеких гор вспыхнули совершенно непередаваемыми цветами и оттенками…

Обогреть маленький полуразрушенный охотничий домик у истоков речки Искрянки силами пятерых израненных мужчин оказалось делом нереальным. Во-первых, найти нормальную древесину в высокогорье было проблематично – кроме маленьких, скрюченных деревцев на протяжении пары дневных переходов не росло ничего, кроме травы, а во-вторых, в огромные дыры в стенах строения холодный ветер выдувал то немногое тепло, что давал изредка вспыхивающий в развалинах камина костер…

Граф Преино, с болью в глазах посматривая на спящих товарищей и приемного сына, пытающихся во сне прижаться друг к другу потеснее, чтобы как-нибудь согреться, дождался, пока в старом котелке, найденном в развалинах, прокипятятся полоски ткани, когда-то служившие нательной рубахой, и, размотав окровавленную повязку на ноге, принялся за обработку раны. Собственно, ран было несколько – кроме колотой раны в бедро, были еще две рубленые правого плеча и два неглубоких пореза на спине. Но беспокоила и мешала ходить только одна – эта. В принципе благодаря правильному уходу и частым перевязкам рана не загноилась, но постоянное напряжение во время дневных переходов не давали ей нормально затянуться. Впрочем, ранены были все – даже принц Люк, по приказу графа оберегаемый больше всего, получил метательный нож в икроножную мышцу и тоже мог передвигаться только опираясь на вырезанный костыль или плечи своих спутников. Глядя на лицо спящего юноши, искривленное страданием, граф на миг вернулся назад, в тот день, когда так удачно начавшаяся охота вдруг завершилась побоищем и бегством…

…Собаки, заливаясь звонким лаем, гнали оленя где-то далеко впереди, и пришпоривающие своих скакунов всадники неслись по редколесью наперегонки, пытаясь высмотреть силуэт благородного животного в частоколе стволов и ветвей деревьев. Кони, не меньше хозяев раззадоренные скачкой, неслись галопом, словно соперничая друг с другом. Вот из-под ног кобылицы графа испуганно метнулась в сторону лисица, а через мгновение где-то впереди раздался звонкий ликующий крик Фратта, вечного друга и оруженосца приемного сына графа:

– Я его достал!!!

И правда, доскакав до спешившегося над телом оленя парня, граф и его свита, не слезая с коней, поздравляли охотника с удачным выстрелом и первой за эту охоту добычей…

…Тяжело нагруженные дичью слуги уже скрывались за поворотом дороги, ведущей в направлении замка, когда слитный арбалетный залп из придорожных кустов выкосил добрую половину отряда! Выхватывая парадный меч, слишком легкий после привычного двуручника, граф выискивал в толпе пытающихся создать что-то типа боевого порядка дворян детей и облегченно вздохнул – и Рауль, и Люк были живы и вроде бы не ранены. Врубаясь в ряды выскочивших из зарослей людей, граф кивком головы отправил к ним обоих своих телохранителей и на какое-то время потерял ощущение реальности. Первые несколько минут боя казалось, что толпа плохо обученных нападающих вот-вот побежит, но рев рога и, главное, слитный перестук копыт мчащегося им на помощь еще одного, но уже гораздо более многочисленного отряда заставил графа скомандовать отступление. Но не тут-то было, – и со стороны далекого замка Преино на дороге разворачивался в боевые порядки еще один отряд!

– Все за мной! – заорал он, направляя коня в заросли в направлении, показавшиеся наиболее свободным от атакующих. – Быстро!!!

Большая часть оставшихся в живых соратников мгновенно выполнила команду, и заметно поредевший отряд графа постарался оторваться от погони…

…Безумная скачка продолжалась до тех пор, пока не начали сдаваться кони – первой пала лошадь Модда Кривого, единственного выжившего телохранителя графа. Осмотрев остальных лошадей, граф вынес единственно возможный вердикт – приказал всем спешиться и идти дальше пешком.

Увы, оторваться от на редкость упорных преследователей не удалось – следующий бой маленький отряд принял уже в предгорьях. Вернее, бой приняли все, кроме десяти воинов и самого графа с сыновьями – оставляя заслон в удобном для боя месте, граф скрипел зубами и про себя проклинал ДОЛГ, который заставляет посылать на смерть своих людей, чтобы спасти сына короля…