Так как три человека – это целая четверть группы, коллектив среди корабельных «морпехов» умер не состоявшись. Близко я сошелся с одним Шалимовым, которому сталкивание людей лбами от нашего командира тоже было не по нраву. Члены корабельной команды, которые Демидову не подчинялись, наблюдали за нами с большим интересом. А вот немного мягкотелый Степаныч был полон очень мрачных предчувствий, его предыдущий опыт тому способствовал. Я, собственно говоря, тоже. Палку Алексей пока не перегибал, однако лично мне чувствовать свою спину неприкрытой было крайне дискомфортно. Вот искренне сомневался, что подрасслабленные им Саша Осипов и Вася Хазин рискнут ради кого-то жизнью. Как, собственно, и он сам. Да и я ради кого-то из них – тоже.

Не сказать, что я встречал таких людей в первый раз, так что опыт относительно комфортного сосуществования имелся, однако ожидания, когда Леша попробует-таки меня на прочность, немного напрягали. А то, что он попытается меня нагнуть и зафиксировать, было неизбежно, иначе такие люди не могут.

* * *

Три месяца обучения в учебном центре, в режиме пять дней учебы – два выходных, первое время в значительной части занимаемые обследованием и курсом профилактического лечения в маленькой, но хорошо оборудованной частной клинике, пролетели быстро. Едва успел, упустив вспышку и догоняя потерянное время, заручиться поддержкой Ладыженского и, подписав у Демидова и руководства УЦ соответствующую заявку, получить в мастерских заказанный под себя комплект вооружения. Первым я выбрал реплику позднего швейцарского цвайхандера, в мой рост длиной со сложной гардой с защитными кольцами, изготовленный с использованием самых современных материалов, – для души и далекого будущего. Жесткий, неширокий прямой меч с долами и «корзиночным» эфесом предназначался на каждый день. В пару мечу шел обоюдоострый боевой кинжал с такой же прикрывающей кисть «корзинкой». Последними стали рабочехозяйственный нож и четырехгранный стилет – типичный «кинжал милосердия» из справочников, в виде колющей «пики» с клинком пятнадцать сантиметров длиной. При самом распространенном доспехе Хейена, кольчуге, такие колющие шпырялы должны были работать просто на ура.

Бонусом к боевому оружию пошел учебный цвайхандер. Хреновина примерно с такой же массой и балансом, как боевой меч, отличающаяся упрощенным дизайном и обрезиненным, подобно прочим учебным мечам, клинком.

Вопросы вооружения всякими колюще-режущими предметами в фирме оказались весьма даже демократичны. Имея при учебном центре мощные, хорошо оборудованные мастерские, руководство давало возможность работающим в Хейене людям подобрать оружие под себя. Если имеющиеся на складах образцы не устраивали, изделие можно было заказать – лазейка, которой я и воспользовался. Более того, неравнодушные люди из этого самого руководства даже качественными материалами при этом озаботились. Достаточно сказать, что основным клинковым материалом выступала японская нержавеющая сталь ATS34, присутствовали запасы титана и тому подобного.

С доспехами выбор был менее богат. Основным защитным вооружением была усиленная пластинами кольчуга из титанового сплава, примерно семи-восьми, немного отличающихся, типов. До выпуска полноценных бехтерцов мастерские тоже дошли, однако их в общей массе было мало – народ расхватывал такие изделия как горячие пирожки. Например, нашей партии бехтерец достался только один, его взял Демидов. Лично мне кольчуга была не нужна, но ее всё равно выдали, поскольку так было положено в нашей типа как военной организации. Со всеми ее больными молодостью в сапогах начальниками.

Разномастных шлемов тоже был много, их также можно было выбрать. Организаторы ползучего ограбления Хейена определенно помнили, каким палевом может стать абсолютно одинаковый внешний вид в эпоху ручного производства.

Тем не менее, при всех положительных сторонах индивидуального подхода вопросы самостоятельного выбора обладали и недостатками. Владельцу нужно было знать, что он хочет и почему ему нужна именно эта конструкция. Ничем вышеназванным наши нахватавшиеся верхушек недоучки похвастать точно не могли. Достаточно сказать, что треть личного состава контрабордажной группы и корабельной команды в качестве личного холодного оружия выбрала казачью шашку. Ага, обучаясь спортивному фехтованию и имея все возможности опробовать образцы разного типа оружия практически. На попытку указать данным товарищам, насколько у них в мозгах пусто, причем начал я даже не с фехтования, а с отсутствия у большинства шашек гарды, на меня все настолько дружно окрысились, что подключился даже Демидов:

– Умный, что ли?

Я посмотрел на дурачков, что-то блеющих о лучшем в мире холодном оружии, и ответил:

– Вообще-то, да. Но спорить уже не буду. Ваш выбор – ваши последствия.

Демидов нахмурился, остальные ничего не поняли. Я глянул на презрительно фыркнувшего в мою сторону громилу Василия Хазина, с его погонялой «Десант» и довольно ограниченным количеством рабочего серого вещества в отбитой о кирпичи черепушке, и дурака мне даже стало жалко. Немного… Реплика шашки, которую выбрал этот уссурийский казачок, была хороша решительно всем. Кроме своей конструкции. Ну не предусматривала классическая казачья или, если угодно, кавказская шашка никакого фехтования. В принципе. В эпоху, когда ее приняли на вооружение, русскую кавалерию считали необходимым учить рубить бегущую пехоту, а не рубиться с кавалерией.

Конструктивно казачья шашка – с ее уведенным вперед центром тяжести и полным отсутствием какой-либо защиты кисти – подразумевала только два типа блоков – широкие мощные отмахи и «справа (слева) закройсь». В любом ином случае скользнувший по клинку клинок противника рисковал оставить казака если не без кисти, то без пальцев. Сам Демидов, зная не больше, оказался умнее, выбрав себе красивый, изукрашенный серебром армейский вариант с защитной дужкой. Впрочем, по-настоящему умные выбрали вариации поздних одноручных и полуторных колюще-рубящих мечей, которые хорошо ложились на то фехтование, которое нам преподавали. Полноценные шпаги на складе, чему я не удивился, совершенно отсутствовали. Катаны тоже брали, но я бы не сказал, что они были много лучше шашек. В японском фехтовании цуба, как таковая, защитной функции не несет.

По очевидным причинам, серебром оружие украшали не экономя. Тут вопросов можно было не бояться – напротив, при совершенно нерядовом уровне нашей вооруженности, экономия на серебрении, читай – эффективности против кровососов, вызвала бы куда больше вопросов.

Тут я в очередной раз крутнулся. Не понаслышке зная менталитет русского работяги, я не погнушался нанести визит в мастерские с бутылкой хорошего коньяка, и обстоятельный разговор с рабочим классом окупился сторицей. За бутылкой мы поделились наработанным опытом, обсудили плюсы и минуты разного типа конструкций и загорелись общим желанием сделать эксклюзивную вещь. Естественно, для меня любимого.

Опыта работы по средневековому вооружению у работников мастерских к этому времени хватало. Помимо обеспечения оружием и доспехами действующих в Хейене людей они массово изготавливали варианты тех же конструкций на продажу. Как оказалось, Шубин на своем острове только пытался упасть на хвост общим тенденциям. Нашим купцам-шпионам нужно было на чем-то зарабатывать. Основным отличием изделий были материалы – применение нержавейки, титана и прочих неизвестных в средневековье материалов было категорически запрещено. Собственно, их бы не дали и нам, но вечная влажность и быстрая коррозия залитой морской водой углеродистой стали оказывали неприятно большое влияние на боеспособность, поэтому «своим» сделали послабление.