Например, он знал, что из-за оссмодулы его надпочечники почти утратили возможность вырабатывать адреналин, зато научились синтезировать особый гормон – торвулан. Помимо стимуляции норадреналина, торвулан регулирует периферическое сосудистое сопротивление, а также повышает давление в коронарных и мозговых артериях. Как и другие биогенные амины, синтезируемые из тирозина, торвулан – нейромедиатор, влияющий на альфа-адренорецепторы. Этот механизм определяет его способность «разгонять» реакцию и восприятие воина до немыслимых показателей.

– На кой черт мне это знать, – буркнул под нос Билиал, а затем снова переключился на общий вокс-канал отряда. – Двигаемся быстро! Карта у вас есть, цель вы знаете. За мной, Сумеречные Рейдеры!

Он протиснулся вперед и повел бойцов ускоренным маршем. Его воины не сражались уже много месяцев, и хорошая схватка нужна была им не меньше, а может и больше, чем пригодный для дыхания воздух.

«Много месяцев, – повторил он про себя. – Но ведь нет же. Много лет. Очень много лет…»

Легионеры с «Окулус Интеритум» пока не знали, как относиться к тому факту, что у них теперь есть отец, а легион переименован. Но они были Сумеречными Рейдерами, поэтому в большей степени их волновали другие вопросы. Например – где находится противник и как его эффективнее уничтожить.

Ответ на первый вопрос они знали – противник потенциально везде и особенно много его должно быть в генераториуме, ведь это сердце «Парки». Ответ на второй вопрос «Барракуде» надлежало отыскать самостоятельно и от этой мысли его переполняло предвосхищение бойни. Непередаваемое слепящее ощущение, в котором хотелось раствориться.

Они прошли половину пути, когда столкнулись с противником в первый раз.

– Контакт! – крикнул Граунт Мер, заместитель Белиала. Вслед за его окриком ауспексы резко засбоили, но это не стало неожиданностью. Рейдеров проинформировали о способности врага подавлять любую электротехническую активность. Как и о наличии у ксеносов невероятно мощных энергетических щитов.

– К бою! – зарычал «Барракуда». Нечленораздельные крики его бойцов ударили по ушам капитана громогласной симфонией, наполнявшей сердца Сумеречных Рейдеров безрассудной отвагой, в которой их боевое братство черпало свою силу.

Как только целеуказатели что-то засекли впереди, Крэйлус открыл огонь из болтера. Его воины получили приказ стрелять свободно, без дополнительного подтверждения цели. Это была та самая война, для которой их ковали в генетических кузницах Альбиона. Война, где не нужно было оборачиваться на гражданских или опасаться повредить какое-то важное оборудование. Война, которая позволяла им вот так просто застыть с оружием в руках в темном низком коридоре древней станции, и не отступать ни на шаг, каким бы жестоким ни был напор врага.

Выпустив полную обойму, Белиал отбросил болтер и выхватил из-за спины цепные мечи. Их звали «Одинум» и «Контемптус», а если на Низшем Готике – «Ненависть» и «Презрение». Оба клинка были хорошо известны в легионах. Главным образом потому, что именно они оставили два косых шрама на груди Тессерия Акурдуаны из Детей Императора. Ни до ни после никто не смог даже коснуться легендарного мечника в тренировочных клетках. А Тессерий так и не получил клинки «Барракуды» в свою коллекцию*.

Первого противника Крэйлус встретил утробным рычанием и мощным выпадом. Один клинок он направил в грудь ящера, второй с небольшим опозданием рванулся в том направлении, куда должен был увернуться враг. Ксенос сместился именно туда, но сделал это настолько быстро, что меч Белиала запоздал на целых полсекунды. В ответ Сумеречный Рейдер получил два росчерка на керамите – будь удары чуть сильнее, они рассекли бы доспех.

Белиал отпрянул, отмахнувшись «Ненавистью», а затем сместился и уколол «Презрением». Ящер снова увернулся, но совершил ошибку – он не продолжил двигаться вокруг противника, а сблизился с ним. Крэйлус подставил второй клинок, блокируя атаку когтями, замахнулся первым, а потом ударил коленом в пах ксеноса. Тот согнулся, но не позволил добить себя, атаковав хвостом, на кончике которого мерцало длинное черное лезвие.

– Плотнее! – крикнул капитан, снова бросаясь на противника. Он понимал, что враг превосходит его воинов по физическим параметрам, поэтому разбивать битву на отдельные поединки значило обеспечить себе скорое поражение.

Его клинки мелькали все быстрее, но ксенос так и не получил ни одной новой раны. Увы, Рейдеры не славились скоростью, а здесь это было критически важно.

– Что ж, попробуем так! – проскрежетал «Барракуда», делая шаг вперед и заставляя противника уйти в сторону. Но тут же легионер сам отступил, ящер же, не ожидавший этого маневра, продолжил вращаться в пируэте и на секунду потерял противника из виду. Крэйлус ударил по верху, но это был отвлекающий удар. Второй меч скользнул вниз и выдрал солидный ломоть зеленой плоти из берда ящера.

Не давай ксеносу опомниться, Белиал вновь шагнул вперед, нырнул под выброшенные в его сторону когти и вместо контратаки обхватил противника обеими руками. А потом сдавил так, что его собственные сухожилия в плечах захрустели. Вместе с ними захрустели ребра ящера.

«Барракуда» расхохотался и надавил еще сильнее, заставляя собственные глаза вылезать из орбит от напряжения. И когда через несколько мгновений он выпустил ящера из своих смертоносных объятий, тот повалился на палубу кулем переломанных костей и разорванных тканей.

Но тут же на Белиала бросился новый противник, заставив капитана уйти в глухую оборону. Вскоре «Барракуда» получил сильный дар под колено, не заметив атаку хвостовым лезвием. Он ощутил, как вражеская сталь проходит сквозь керамит и кромсает его мышцы, вонзаясь в кость. Рыкнув, воин упал на колено и поднял клинки, чтобы защититься от шквала яростных ударов. «Ненависть» и «Презрение» искрили, теряли зубья, но пока что держались.

Подгадав момент, Крэйлус оперся на поврежденную ногу, а потом, игнорируя вспышку ослепительной боли, рванулся вперед и вверх. Ящер едва не отсек ему руку по самое плечо, нанеся Рейдеру глубокую рваную рану. Но тот сумел отбросить противника ударом плеча в грудь. Похоже, он выбил весь воздух из легких ксеноса, потому что тот на миг замер, согнувшись. А затем ему на голову обрушилась «Ненависть» и во все стороны полетели лоскуты плоти вперемешку с костяной стружкой и влажными хлопьями серого мозгового вещества.

«Как у нас», – мелькнуло в голове «Барракуды». Он медленно опустил клинки, не отметив на ретинальном дисплее новых угроз. Капитан осмотрелся.

В тусклом мерцающем свете едва работающих люменов, который то и дело прорезали яркие полосы прожекторов, установленных на грязно-серых доспехах легионеров, коридор выглядел чудовищно. Невозможно было определить, в какой цвет изначально были выкрашены стены и потолок, потому что все поверхности теперь были покрыты хаотичной мешаниной красного и