Мы с Нельсоном вернулись в особняк Беллов – отчитаться и обработать раны. Дома нас неожиданно встретила только Молли. Едва увидев разбитое лицо Падальщика и мои исцарапанные, уже начавшие опухать руки, – видимо, одно из растений, сквозь которые мы лезли, было ядовитым, – она выронила метелку и схватилась за сердце.

– Боже, что…

– Мы нашли ее убийцу, – тихо произнесла я.

– Ох, мисс Белл. Господи, помилуй.

– Принеси антисептик из моей комнаты. Пузырек на подзеркальнике, с темной жидкостью. Где все?

Горничная вдруг опустила глаза и затеребила передник.

– Хелену ведь хоронят сегодня. И я думала, вы…

– О нет, – только и выдохнула я. Ноги подкосились. – Как я… почему мать мне…

– Не знаю, мисс. – Служанка с тревогой смотрела на меня. – Леди Белл говорила всем.

Меня мутило, мышцы ломило от усталости. При мысли о дороге до кладбища и стоянии на холоде под укоряющими взглядами тошнота усиливалась. И все же… Она была почти добра ко мне. Она не вычеркнула меня из своей жизни. А еще, живя в нашем злом мире, она любила и верила в сказки. Уже этого было достаточно, чтобы мне хотелось проводить ее в последний путь.

– Черт. Черт, черт!

Чьи-то руки вдруг легли на мои плечи; я вздрогнула, но не нашла даже сил отстраниться. Помогая мне снять пальто, Нельсон сказал:

– Меня это не касается, но, по-моему, вы достаточно сделали для сестры. Может, навестите ее позже, когда возле могилы не будет моря искреннего сочувствия?

В словах «искреннее сочувствие» почудилась насмешка. Наверно, она и была: в наших кругах похороны – условный ритуал. Фраза «Ох, дорогая, мне жаль», например, произносится от трех до шести раз, и к ней неизменно прилагается скорбное сдвигание бровей. При этом большая половина гостей смутно помнит имя умершего. Не удивлюсь, если кто-то перепутает Хелену с Джейн, или Лидией, или со мной. Ведь мы все похожи.

Вздохнув, я кивнула и попросила Молли:

– Вскипяти воду или, если она есть, принеси. И повязки. Они в нижнем ящике моего шкафа в коробке. Идемте, мистер Нельсон. – Я жестом пригласила его следовать за собой. – Как вы?

– Ничего, что вызывало бы тревогу на вашем лице.

Я фыркнула.

– Что вы можете сказать о моем лице, если я иду спиной?

Догнав меня, он снова опустил ладонь на мое плечо.

– Поверьте, ваш голос и интонации не менее выразительны, чем глаза. Именно поэтому женщинам не место среди частых детективов.

Я сбросила его руку и обернулась, но у меня не было сил даже злиться. Мы ведь выступили союзниками сегодня. Союзникам прощают шутки.

– Не дразните меня. Еще узнаем, кому и где не место. Смиритесь, без меня вас съели бы тигры.

Нельсон промолчал. Он стоял недвижно, и я продолжила атаку: снисходительно провела по его щеке, коснулась пальцами раны на подбородке.

– Та женщина знала, что вы будете в нужном месте в нужное время. Даже если вы не солгали и вам она действительно не знакома…

– Я не солгал, – глухо отозвался он, не шевелясь.

– …Она изучила вас, и на вашем месте я была бы осторожна. – Я дотронулась до его здоровой щеки, запустила пальцы в черные волосы. – Когда имеешь дело с такими врагами, не известно, что тебя погубит, – выразительные глаза или предсказуемые действия. Запомните.

Убрав руку, я распахнула дверь в гостиную, где горел камин.

– Заходите и располагайтесь.

Нельсон молча прошел мимо, и я тихо сказала, глядя ему в спину:

– Если что, не хотела вас задеть. Я тоже у вас в долгу. Просто мне не нравится, когда мне указывают на мое или не мое место. Я не простила этого родной матери. Почему должна прощать вам?

Он остановился и обернулся.

– Все-таки этот век сделал вас слишком беззащитными.

– Что вы имеете в виду? – Приблизившись, я встала напротив него и тяжело оперлась на трость.

– Лишенный страха всегда уязвим.

– Думаете, женщины нового века лишились страха, мистер Нельсон? Ошибаетесь. Мы лишь научились, как вы, загонять страх внутрь. Если не верите…

Я сделала еще шаг и, подняв ладонь, провела ею у сыщика перед глазами. Он пристально следил за жестом.

– Если не верите, вспомните, как я бежала к вам с Артуром на помощь. Все руки исцара… – Я осеклась. Он поймал мою ладонь. – Что вы еще…

Сухие губы прижались к воспаленной коже на кончиках моих пальцев. Ласково обожгли дыханием. Поцеловали второй раз. Третий. Коснулись места пульса. Неотрывно глядя исподлобья, Падальщик усмехался.

– Нельсон!

Происходящее было совсем не трогательным, даже не условно-церемонным. В этих полных удивительной осторожности поцелуях был скорее отголосок вызова на дуэль. А я не знала, как стрелять.

– Мне никогда не спасали жизнь. – Он коснулся губами ладони, по-кошачьи потерся об нее щекой. – Я к этому не привык. И… – так же резко и неожиданно он выпустил меня, – не собираюсь привыкать.

– Здраво. В следующий раз я вас скорее добью.

– Ловлю на слове.

Пройдя через гостиную, он рухнул на диван и развязно задрал ноги в грязных сапогах на чудесную резную спинку. Я некоторое время смотрела на него, машинально прижимая ладонь к груди. Чем бы запустить в эту скотину… но запустить было нечем, кроме трости. И я примирительно покачала головой.

– У кого еще нет страха, да и мозгов заодно…

– Мисс Белл! – Молли переступила порог комнаты. Она несла кастрюлю на длинной ручке и коробку, в которой были пузырек с йодоформом, марля и бинты. – Вам нехорошо?

– Все в порядке, – натянуто ответила я, прислоняя трость к стене и забирая медикаменты. – Ничего не нужно, иди. Спасибо большое.

– Эй, а вы, сэр, ноги с дивана! – рыкнула сыщику пожилая горничная. Тот вздрогнул от окрика, но подчинился.

Дверь закрылась. Я подошла и опустилась с Нельсоном рядом. Он теперь лежал, прикрыв глаза и запрокинув выбритый подбородок; черные спутанные волосы упали на лоб. Я небрежно убрала их и потянулась к рубашке.

– Не станете вырываться, если я осмотрю ваше плечо?

Он задумчиво глянул на меня снизу вверх, но не ответил.

– Какая ирония. – Расстегивая пуговицы, я усмехнулась: – Вчера вечером вы помогали мне одеться. Сегодня я вас раздеваю.

– Верите в индийские учения? Колесо сансары? – вскинул брови Нельсон, приподнимаясь и самостоятельно снимая рубашку.

– Не особо, – покачала головой я, внимательно исследуя его бледный подтянутый торс. В одном месте я слегка надавила на ребра. – Больно? Они у вас тут странно расположены. Тигр?