не воспринимали. Особенно тех, кто обучался у французов и западных спецов — они считались ниже по уровню подготовки. А выпускники именно нашей инструкторской школы, кстати, хотели приехать к нам в Россию, дальше обучаться. У них повышался социальный уровень, начинался карьерный рост, заработная плата.

Кто плохо обучался, у нас были отчисления, они прямо цеплялись, плакали, потому что, если их отчисляли, для них это был шок. Но были такие ребята, которые отставали в обучении. Ну никак им невозможно было объяснить.

Мы также проводили медосмотр при поступлении — сразу отчисляли людей со всеми язвами. А там очень много больных было: антисанитария. Венерически заразных мы тоже сразу убирали из лагеря. У них уже был шок. Потом уже начинали физо. Местные, хоть и терпеливые, но в плане физо против европейца они не могут. Подтягиваться они вообще не умеют, отжиматься тоже.

Суеверия у них еще очень развиты. Например, инцидент был на базе. Мой товарищ как раз отвечал за взаимодействие с ними. Они очень боятся хамелеонов. Суеверие в том, что, если посмотришь в глаза хамелеону, то умрешь. Типа в хамелеонов вселяются души шаманов. Так наш товарищ, чтобы их поднять с утра, брал хамелеона и заходил с ним в казарму. Через 5 секунд в койках никого нет — аж в двери-окна повыпрыгивали.

Тоже есть свои кадры и исполнители. У меня был помощник-инструктор из прошедших курс армейцев — мы называли его «Ниндзя», потому что у него фамилия была такая, на ниндзю похожая на нашем языке. Хороший вообще парень, он из самого первого призыва — а он был самый жесткий: они в бронежилетах нормальных ходили, в касках, мы тогда строго к этому относились. И первый призыв больше понимали, больше знали. И потом уже, на второй выпуск нам сказали:

— Оставьте людей, которые материал выучили хорошо, чтобы они вам в дальнейшем помогали.

Все-таки было сложно, языковой барьер, у тебя уже у самого голова была большая — каждому объясни. Они ведь как будто оружия боятся, воняли безумно — у них свой запах какой-то необычный. Но для них, наверное, это запах — а для нас это вонь страшная. Я, например, вообще не мог переносить, сразу тошнить начинало. Долго привыкал.

Девушки себя показывали по-разному. Да и женщины приходили, но у тех со временем начинали болеть то руки, то ноги, то голова и их быстро отсеивали. Девушки были такие, что с автоматами бегали. Помню, помощница пулеметчика одна была, с коробами бегала — гром-баба! У них это нормально, что женщина бок о бок с мужиками работает. Причем, что самое интересное, они в одной палатке все спят, моются вместе — это потом их уже разделили. Были здоровые, мускулистые парни, но они были слабые, у них нет выносливости. Мне кажется, это из-за питания: они же не жрут нормально. Что им эта маниока даст? Если бы их кормили мясом, как положено, мне кажется, они бы были более выносливы. А так это слабаки. Они всегда говорили:

— Вот мы у вас, у русских находимся, тут кормят хорошо. Сейчас уедем к себе в часть, там кормить будут плохо.

Предварительные итоги работы

На тот момент президент контролировал только столицу, и то не полностью — был бандитский квартал на 5-м километре в Банги, он никак не мог его утихомирить. За полтора года нашего пребывания в Африке президент расширил свое влияние, у него стоят армейские базы, которые работают полноценно и самостоятельно. Они перестали бояться бандитов, которые вдвоем могли заехать на мотоцикле, пострелять в селе и всех разогнать. Сейчас военные с боевиками воюют, убивают и берут даже в плен. Армия получила какой-то толчок — им объясняли, что нужно воевать, а не бояться. Они как бы поняли это, сейчас они более-менее пришли к тому, что у них есть армия.

Нам, когда мы заходили, говорили, что контракт был заключен на год. Но Россия до сих пор там находится, и это уже показатель. Мое мнение: после ЦАР многие африканские страны тоже хотят заключить с нами РосРоссидоговор на обучение своей армии или по другой направленности.

Вообще, тот факт, что мы заехали в Африку — это большой политический шаг. Приезжали к нам дипломаты близлежащих стран, послы, смотрели на все наше обучение — и хотели, чтобы русские обучали и их бойцов. Очень много завели полезных знакомств. Мы-то народ военный, мы не знаем всю политическую кухню — но наши дипломаты были очень довольны, что с нашей помощью это все было сделано.

Сам президент ЦАР окреп в глазах народа. И вообще, мы нужное дело сделали. Думаю, нужно продолжать. Советский Союз как ушел из Африки, больше там ничего не было. И мы, грубо говоря, стали первой ласточкой возвращения России в этот регион. Понеслось ведь потом потихонечку были подписаны договоры, состоялся саммит «Россия — Африка». 49 стран подписали различные соглашения с Россией. Россия возвращается на позиции Советского Союза, а ведь СССР тогда по Африке держал очень сильно.

ПАЦАНЫ ВЗЯЛИ ГРАНАТЫ, ЧТОБЫ ПОДОРВАТЬСЯ И НЕ ПОПАСТЬ В ПЛЕН

Мы сначала заходили с Севера Попасной, но там артиллерия хохлов жестко работала, пресекла и не дала нам подойти северной стороны. Потом заходили с южной стороны. Нас перекинули на следующий день рано утром. Зашли мы по-серому. Ну то есть поутру, там туманчик такой был небольшой. Вот и зашли на первую улицу и, как оказалось-то потом, что мы к ним в тыл зашли, то есть мы сами не знали, что там хохлы сидят реально. А узнали как? Мы в дом зашли, заняли круговую оборону, и у нас снайпер выходит по рации, говорит: «Вот вижу хохлов здесь». Как ты видишь хохлов, вроде не должно быть. Оказалось, мы просто зашли к ним в тыл, снайпер двоих отработал и у них началась паника. Они не поняли, кто вообще стреляет, то есть такого не должно было быть, это они там сидели везде.

Не могли нас найти первый день. У нас снайпер постоянно их отрабатывал. Мы там выбегали с разных домов, из ПБ по им отрабатывали. На второй день уже нас обнаружили, уже поняли, где мы и началось всё самое интересное.

Когда мы начали зачищать, бои жёсткие были — 20 метров, 15 метров был прямой контакт в ближний бой. Там и ругались с