— Может быть, ты даже найдешь там ирландскую девушку, — сказала мама.

Я подумал, что она имела в виду далеко не молодую девушку, но ничего не сказал на это. Многие годы я обычно предпочитал улыбаться людям и соглашаться с ними, вместо того чтобы сказать последнее слово. Последнее слово не всегда на самом деле нужно.

И вот я приехал сюда, на родину моего дедушки Денни О’Нейла. Очень хорошее место для отдыха. Никто в Дуне не помнил моего дедушку, что огорчило меня.

Они знали, что стояло несколько небольших домов, но все они развалились, потому что пришли в запустение. Это было так давно, а фамилия О’Нейл в Ирландии очень широко распространена.

Поэтому я решил, что его вспомнят. Я прослежу за этим. Я создам ему памятник, но не что-то показное, а то, что принесет его родному городу большую пользу. Я поговорил с людьми по поводу их предложений. Они были многочисленны и разнообразны. Люди хотели небольшой театр. Художественную галерею. Может быть, небольшой парк, где могли бы играть дети, а пожилые люди сидели бы по вечерам. Церковь или музей. Идей было столько, сколько было опрошенных людей.

Одна пожилая леди посоветовала пойти и помолиться у источника в лесу под Россмором, и тогда мне станет ясно, как днем, что именно я должен сделать. Я поехал, оставил машину у опушки и вошел в лес. Я встретил большую дружелюбную собаку, которая сопровождала меня и, похоже, знала дорогу к источнику, потому что делала соответствующие повороты у каждого маленького деревянного столбика. Потом она вежливо села в стороне, в то время как я вошел в сырой темный грот.

Источник был необыкновенным, иначе не скажешь. Я религиозен, как любой человек, имеющий ирландскую мать-католичку и польского отца-католика, я не мог избежать этого, разумеется. Но моим глазам предстало такое, чего я никак не ожидал.

Люди писали свои послания на стенах грота, они оставляли крошечные детские ботинки и носки с записками, молящими об излечении от ревматизма, или четки с мольбой о выздоровлении любимой матери.

Во многих случаях это выглядело нелепо, но иногда трогало до глубины души. Такая коллекция последних надежд, собранная на таком маленьком пространстве. Это не вызвало у меня никакого ощущения благочестия и святости. Статуя не излучала мудрости. Вместо этого я ощутил тревогу и захотел уйти отсюда. Когда я вышел наружу, я опять увидел большую собаку, это была овчарка или колли, я думаю; она ждала меня, как будто я был ее давно потерянным другом. Я почесал ей за ухом и пошел по лесу обратно, глубоко задумавшись.

Потом мне пришла в голову мысль.

Я построю медицинский центр, чтобы местные жители не стояли на коленях в этом холодном сыром месте, моля об исцелении святую, которая умерла две тысячи лет назад. Возможно, подумал я, это хороший выход: решение проблемы приходит, когда ты не думаешь о ней чересчур много.

Пес с довольным видом бежал рядом со мной.

Он вовсе не собирался со мной расставаться.

Я отвел его в ближайший приют для животных. Его внимательно осмотрели. У него не было ошейника, и он был не ухожен. Кто-то отвел его в лес и оставил там.

Я был потрясен.

Бросили такую славную, дружелюбную собаку.

— Вы сами отведете его домой? — спросил молодой сотрудник.

— Пошли, — сказал я псу, и он ловко заскочил в машину.

Я решил назвать его Злотый. Так назывались старые польские деньги. Он откликнулся с такой готовностью, словно это было его настоящее имя.

Вернувшись в Дун, я решил, что это место будет медицинским центром. Если кто-то нуждается в специальном лечении или в ультразвуковом и рентгеновском исследованиях, он должен ехать по ухабистой дороге в Россмор. Да, я слышал про эту объездную дорогу, которую собирались построить. Но все это могло быть лишь мечтой на ближайшее десятилетие. Кроме того, в Россморе не было всего необходимого для пациентов — иногда им приходилось совершать длинную поездку в Дублин, что могло еще более ухудшить их состояние.

Разве не прекрасно иметь все эти возможности рядом с домом?

Все люди здесь были очень приятны и охотно разговаривали со мной. Я остановился в отеле, а Злотый спал в большой пристройке. Я познакомился с Сиреном Брауном из банка, адвокатом Сином Кенни, семьей Фолли и Мэгги Кернан, которая рассказывала всем, как она отчаянно хотела иметь ребенка и в конце концов родила. Была здесь и женщина с манерами леди, Ханна Харти, которая была бухгалтером и воплощением осмотрительности. Поэтому, когда я купил кусок земли у Сина Кенни, он предложил мне попросить Ханну проследить за оформлением бумаг, чтобы обо мне не было лишних пустых разговоров.

Еще в городе было два доктора, доктор Дермот, очень раздражительный человек, и гораздо более молодой и толковый парень по имени Джимми Уайт. К сожалению, я познакомился с доктором Дермотом до приезда в город Джимми Уайта, и мне пришлось общаться с ним. Он был медлительным, ленивым человеком; посмотрев на предписанное мне лечение, посоветовал мне продолжать его. Потом он уехал в отпуск. Через некоторое время у меня началась одышка. Я проконсультировался с Джимми Уайтом, который послал меня к специалисту по стрессам и на ультразвук. Кардиолог прописал мне новые лекарства, и я снова почувствовал себя хорошо.

Но для всех это было плохое время. Умер старик Фолли, потом умерли мать Сина Кенни и отец Сирена Брауна, и все в течение десяти дней. Мы протоптали дорогу на церковный двор по случаю похорон.

Бедный Джимми Уайт едва не лишился рассудка.

— Надо же, это случилось именно при мне, — признался он как-то вечером. — Люди здесь считают, что солнце светит из задницы Дермота и что все эти старики не умерли бы, если бы он был здесь.

— Но это невозможно, — сказал я. — Они были старыми и больными, я полагаю, что их время вышло.

— А вы скажите это Фолли, Брауну и Кенни, — угрюмо произнес он.

— Ужасно не повезло, — сказал я, от души сочувствуя ему.

— Да, но я считаю — хотя это похоже на бред параноика, — что это было запланировано, — произнес он.

Я удивленно посмотрел на него, и Джимми поспешно сказал, что нет, конечно, это невозможно, даже доктор Дермот не мог убить их, будучи в отпуске. Я подумал потом над этим. Может быть, этот проныра доктор действительно ждал, пока все эти старики будут готовы отправиться в мир иной.

Или я, подобно Джимми, тоже мыслю как параноик?

Как бы то ни было, у меня была масса забот. У меня была в Ирландии строительная фирма, не слишком-то загруженная делами. Распорядитель работ Финн Фергюсон часто говорил, что, когда Бог создавал время, Он отвел его людям в достаточном количестве. Разрешения на перепланировку были сущим кошмаром, создать на родине единую строительную бригаду было очень трудно. Каждый старается работать в нескольких местах, вздыхал я иногда у этой милой Ханны Харти, и она всегда была полна оптимизма и готова дать практические советы.