“Гаэт выпила ее жизнь”, – подумал Элиен, с ужасом осознавая, что своему олененку он готов простить и не такое.

– Ну что же, – сказал сын Тремгора вслух, – она служила злу, и зло сожрало ее. Как и Смату.

Ни одна жилка не дрогнула в лице Герфегеста. Он молча кивнул – было видно, что он не поверил Элиену.

Они разом подхлестнули лошадей, и степь открыла им свои объятия.

* * *

Асхар-Бергенна, вотчина грютов, осталась на севере. Утомленные плоской степью Элиен и Алаш достигли Ан-Эгера – южной границы грютских владений. Воды этой реки были красны, словно кровь, что не раз давало повод для зловещих шуток со стороны соседей грютов – как южных, так и северных.

Элиен слышал много сказок об Ан-Эгере. Предостережений же он слышал никак не меньше. В “Ре-тарских войнах” говорилось о том, что нельзя входить в Ан-Эгер, не повязав на шею веревку с бубенцом. О том, что на ее берегах нельзя оставаться хотя бы на одну ночь. И наконец, о том, что нельзя пить эту красную воду, предварительно не произнеся особого заклинания.

Заклинание, разумеется, в “Ре-тарских войнах” отсутствовало под предлогом того, что “Никогда более не будет силы в словах, ибо никогда более дыхание Хуммера не осквернит мир”. Еще полгода назад Элиен смеялся над суеверными баснями Хаулатона, но теперь ему было не до шуток.

– Посидим-попрощаемся ты и я здесь, а после я уйду назад, – сказал Алаш, разводя костер из предусмотри-

тельно наломанного по пути сушняка. У самой реки не росло ничего.

– Согласно уговору, – согласился Элиен.

Несмотря на дурную славу Ан-Эгера, переправиться через него можно было без особого труда. Алаш объяснил Элиену, где находится ближайший брод, и сын Тремгора был вполне готов выступать дальше в одиночестве.

Чтобы перейти реку шириной в сто пятьдесят локтей, не требуется ни особой доблести, ни большой компании. И все-таки Элиен хотел прояснить некоторые детали, связанные с Ан-Эгером.

– Скажи, Алаш, – начал Элиен, – я слышал, что возле этой реки нельзя оставаться на ночь.

– Так есть, – подтвердил Алаш. – Ни в каком случае нельзя!

– И что в воду нельзя входить, не надев на шею бубенец на веревочке.

– О-о! – Алаш картинно схватился за живот и расхохотался. Так раскованно и громко смеются только грюты, и никто другой. – Не верь этим сказкам, гесир Элин, – сказал Алаш, все еще похохатывая. – Ты не корова, ты можешь без бубенца.

Элиен недоумевал. Одно из предостережений Хаулатона бывалый Алаш подтвердил и воспринял вполне серьезно, другое же поднял на смех.

– Может быть, и ночевать можно? – поинтересовался Элиен. – Раз про бубенец смешно, то и про ночлег, стало быть, смешно?

– Не, гесир, то не есть одно. – Алаш помрачнел. – Ночевать нельзя. Пусть лучше ноги-руки отсохнут, но пока на дневных полперехода от реки не уйдешь, спать не ложись.

– А почему?

– Опасное все. Вода в реке, видишь? Красная. Одна река только, где вода в такой цвет, – Алаш указал пальцем на алые потоки, струящиеся вдалеке. – Это плохо.

– А пить воду можно?

Алаш замотал головой с такой силой, что на какое-то мгновение Элиену почудилось, будто шея грюта не выдержит и его голова отлетит от туловища прочь.

– Нельзя, гесир. Если ты знаешь слова, тогда можно. Но я их не знаю.

– Я тоже, – кивнул Элиен. – А почему тогда кони пьют?

Алаш улыбнулся, словно мудрый наставник наивному вопросу молодого ученика.

– Конь – не человек, – глаголил Алаш. – У коня душа крепкая, словно греоверд. У человека душа как тесто. Из теста лепит кто хочет. Если выпьешь – река будет из тебя лепить калач. Ты разве хочешь?

– Нет, не хочу. – Элиен посмотрел в сторону реки.

Словно услышав разговор своих хозяев, лошади повернулись к ним мордами и, прекратив пить, смотрели на них, прядая ушами. Что-то в их поведении показалось Элиену необычным, но что именно, он никак не мог понять. Алаш тоже насторожился. Его рука медленно потянулась к колчану.

Низина близ Ан-Эгера отлично просматривалась во всех направлениях. Ни один куст и ни одно дерево не затрудняли обзора. Похоже, растениям тоже не очень-то нравилось, чтобы река лепила из них калачи, и они отказались жить возле Ан-Эгера и пить его красную воду. Насколько хватало глаз, нигде не было ни одной живой души. Ни одного зверя, ни одной птицы, которая была бы достойна того, чтобы в нее пускать стрелу.

А вот Алаш молниеносным движением выхватил из колчана оперенную смерть и, прицелившись в небесную пустоту, выстрелил.

Элиен никак не мог понять, куда целился грют. В облако, что ли? Или у Алаша в колчане пара лишних Поющих Стрел, от которых он спешит избавиться? Но тогда отчего так скоропалительно? И отчего лицо грюта напряжено и сосредоточено?

Элиен ждал объяснений, но Алаш, похоже, вовсе не собирался их давать. Он вынул еще одну стрелу и, оглашая окрестности грютскими проклятиями, в тяжести которых Элиен не сомневался, выстрелил во второй раз.

Куда он стрелял? Что он заметил в безоблачном синем небе над их головами? Птицу? Птиц тоже не было.

Наконец Алаш опустил лук и сел на землю. Он был недоволен.

– В кого ты метил, Алаш?

– Хегуру. Он здесь. Он летал, но теперь уже нет. Улетел.

– Ты его видел? – спросил Элиен, хотя и не догадывался о том, кто такой Хегуру.

Птица? Какое-нибудь крылатое Чудовище Хуммера? Было ясно одно: Хегуру – достойная цель для стрел Алаша.

– Я не видел. Он не разрешает видеть. Только тень.

– Кто это?

– Я не знаю, как это у вас. Мараш – у нас называется. Он обдуряет людей и сосет глаза. Он глаза ест.

– И что я должен буду делать? – спросил Элиен, памятуя о том, что весь дальнейший путь ему придется совершить в одиночестве.

– Стрелять.

Такой ответ явно не удовлетворял Элиена. И хотя оружие по-прежнему казалось ему идеальным средством разрешения любых конфликтов, в данном случае одного его было явно недостаточно.

– Как же я смогу стрелять, если Хегуру нельзя увидеть? – спросил Элиен, едва ли не впервые в жизни пожалевший о том, что не владеет луком в должной мере искусно.

– Ночью видно, но лучше не видеть, – сказал Алаш и бросился к коням, которые стояли словно вкопанные.

Видимо, коням тоже известно, что такое цепенеть от ужаса. Алаш привел их к костру и стал навьючивать поклажу, которой было совсем немного, на их спины.

– Быстрей, гесир Элин. Едем быстрей. Элиен вскочил в седло. То же сделал и Алаш.

– Поеду с тобой дальше, – бросил Алаш. – Ты сам Хегуру не убить. Он тебя может убить. Мой отец видел его один раз давно.