Тело Хегуру было облеплено нетопырями, слетевшимися к нему из темноты. Они рвали сеть из конского волоса своими острыми зубами, силясь вызволить Хегуру. Старый как мир сюжет. Слуги спасают своего господина. Царь нетопырей и его верные подданные. Недальновидный Алаш. Наивный Элиен.

Наконец Элиен был замечен мерзкими тварями, вызванными их повелителем из темных нарабитских пещер. Не менее двух десятков нетопырей набросились на Элиена, и тот сразу изведал их зубастых поцелуев.

Меч не подмога, когда твоих противников более чем двадцать. И стрела бессильна против орды зубастых и крылатых тварей. Остается одно – огонь! Средство, которое никогда не оставляло в беде род Акретов.

– Милостив будь, Гаиллирис! – И ночь расступилась.

Элиен выхватил из костра догорающую головню, и она сразу же зашипела в его руках, разгораясь с новой силой. Он махнул головней вниз-вверх у правой ноги. С душераздирающим визгом нетопыри, облепившие ногу, отвалились и попадали на землю. “Наше счастье, что эти, по крайней мере, не невидимки”, – отметил про себя Элиен и проделал то же самое с левой ногой.

Алаш последовал его примеру. Теперь от исполненной шорохов тишины не осталось и следа. Все способные визжать завизжали.

Головня в руках Алаша обратилась смолокипящим факелом, и нетопыри бросились врассыпную. Но более, чем собственная безопасность, Алаша заботил Хегуру. Он подскочил к марашу и начал отгонять нетопырей от сети, которая хотя еще и не была разорвана их острыми зубами, но готова была лопнуть в любой момент.

– Кыш, кыш! – орал Алаш, разгоняя тварей.

Элиен знал, что следует делать с царями, которых пытаются освободить верные слуги. Он подскочил к Алашу, который суетился над ним, и, приставив лезвие обнаженного меча к брюху Хегуру, сказал:

– Немедленно прикажи им убраться, иначе я выпущу тебе кишки. Я не грют и церемониться с тобой не стану, – сказал Элиен по-харренски.

Он был уверен, что Хегуру понял сказанное Элиеном. Даже если он не понял смысла слов. Приставленный к животу меч развивает сообразительность и снимает всякие языковые барьеры.

Да, Хегуру понял все. Нетопыри убрались восвояси, оставив Элиена и Алаша врачевать раны в ожидании рассвета. Хегуру лежал поблизости, связанный веревками, и во рту его был кляп из сухой травы.

– Разве отец не говорил тебе, что услышать песнь нетопыря – это к несчастью? – спросил Элиен, растирая смесью мочи и золы ногу, сплошь покрытую волдырями.

ПУТИ ЗВЕЗДНОРОЖДЕННЫХ

563 г., Двадцать восьмой день месяца Вафар

– Я и ты, Шет окс Лагин, – сказал Октанг Урайн, и серьга со вправленным в нее зеленым камнем, встретившись с пламенем свечи, выбросила три зеленые искорки, – когда-нибудь, а точнее, очень скоро мы станем одним.

– Как мне это понимать? – холодно поинтересовался Шет окс Лагин, шаря взглядом по углам. Не из любопытства, а только ради того, чтобы не глядеть на своего собеседника.

– Буквально, Шет. Буквально, и никак иначе.

– В таком случае я отказываюсь понимать, – отрезал Шет.

Октанг Урайн улыбнулся одной из своих обаятельных улыбок, которые вводили в заблуждение многих проницательных знатоков человеческих душ, и сказал:

– Сейчас ты волен говорить все, что хочешь. Это не имеет никакого значения. Я знаю – а ведь мое знание, не в пример твоему, абсолютно, — что ты и я в одном лагере и нам предстоит война со всей Сармонтазарой во имя ее же блага. Тебе и мне предстоит великий поход.

– Почему бы тебе не выступить в поход без меня? – язвительно спросил Шет. – Коль скоро ты знаток всего и вся? Зачем тебе моя скромная помощь?

Октанг Урайн сделал рукой жест, напоминающий жест игроков в кости. Так переворачивают кубок, в котором вершится непостижимая игра судьбы, чтобы выкатившиеся на стол кости указали на счастливца.

– И не только твоя. Ты, Шет окс Лагин, Элиен – твой Брат по Слову – и я, Октанг Урайн, – мы рождены, чтобы служить. Но истинное служение возможно лишь в том случае, если наши силы объединятся.

Глаза Урайна переливались фиолетом и пурпуром. Шет окс Лагин поймал себя на том, что, несмотря на все свои старания смотреть в сторону, он снова и снова возвращается взглядом к его глазам-хамелеонам, а вслед за этим тут же приходит нестерпимая головная боль.

– Положим, тебе удалось заполучить меня – не в союзники, конечно, но хотя бы в пленники. Но уж Элиена тебе не видать как своего второго уха.

Шет окс Лагин с трудом удержался от пары-тройки соленых морских ругательств, которые были весьма уместны в его безвыходной ситуации. По крайней мере, более уместны, чем апелляции ко “второму уху”. Но прежде всего он был дипломатом. Об этом следовало помнить даже сейчас, в плену.

Урайн картинно вздохнул – мол, сожалею, как же, сожалею. Жаль, дескать, второго уха.

– Насчет моей внешности ты немного погорячился. А что до Элиена… Обещаю тебе, Шет, придет весна и вместе с ней Элиен придет в Варнаг. А на его руках будут звенеть тяжкие браслеты покорности.

– Вот как? – Шет окс Лагин сделал над собой нечеловеческое усилие, чтобы его слова прозвучали небрежно.

– Да, именно так. – В голосе Урайна заскрежетала сталь. – Он слишком благороден и честен, чтобы бросить тебя на мой произвол. Он придет не один. Но я раздавлю его войско, как ящерицу, и тогда у меня будет возможность поговорить с ним без свидетелей. Уверен, он окажется столь же сговорчив, как и ты.

Лицо Шета окс Лагина исказила судорога ярости.

– Но я никогда не покорюсь тебе!

– Ты уже покорился.

562 г., вторая неделя месяца Тине

Через неделю после того, как сын Тремгора спустился с Нарабитских гор, вдалеке показалась столица Тернауна.

Много странных и удивительных вещей рассказывали на Севере про Магдорн. Город не имеет стен, хотя столь велик и богат, что может на равных соперничать с Тардером, Ордосом и Итом. Причина этому – Морской Тритон, который издревле сторожит город и оберегает его от всех превратностей судьбы. За последние пятьсот лет ни одна армия, ни один флот не осмелились нарушить покой магдорнских земель, опасаясь встретить отпор со стороны этого странного, обладающего огромной силой существа.

Шет окс Лагин когда-то говорил Элиену, что мечтает побывать в Магдорне и посмотреть, так ли чудесен этот город, как о нем рассказывают. Судьба не дала его желанию исполниться.

Размышления Элиена прервал далекий рев. Какая-то животина не находила себе в Магдорне иного утешения, кроме как надрывать луженую глотку, певшую, казалось, весь ужас морских глубин. Сын Тремгора поежился. Это, конечно, орет пресловутый Морской Тритон, и, судя по всему, ему что-то очень и очень не по душе.