Некоторые все полтора часа пути толкутся в магазине, бесконечно примериваясь и прицениваясь то к тому, то к другому, высчитывая, сколько можно выгадать на духах или на пудре, на бутылочном пиве и шоколаде. Идиотское занятие! Нет уж, они с тетушкой Фионой не из тех. Купили быстро то, что наметили заранее, и ушли на верхнюю палубу читать. Но вот «Маг» вдруг как-то быстро кончился. Всего-то неделю назад и начала — а ведь толстый какой роман. И сначала не шел, было скучновато, непонятно, и в Греции она никогда в жизни не была, а потом вдруг захватило, заколдовало, и уже читала взахлеб, не могла оторваться. Хотя она и не могла полностью себя ассоциировать с этими двумя неврастениками — Николасом и Элисон, которые норовят то покончить с собой, то воскреснуть и которыми так легко манипулировать. Ее больше интриговал как раз сам манипулятор, сам маг, волхв, Морис Кончис. В нем была и сила, и благородство, и тайна. И она была потрясена тем, что такой волевой герой не смог в критический момент убить человека, даже когда ему за это обещали помиловать множество других. В этом была какая-то трагическая правда, важное открытие. Нерационально, но правильно.

Джули хотелось пить, и она решила купить «Спрайта» в буфете. Очередь у стойки была не слишком большая. Но минут пять постоять придется, решила Джули. Пока стояла в очереди, от делать нечего оглядела зал, столики, за которыми хохотали и перекрикивались разгоряченные поездкой и лишней кружкой пива краснолицые билдеры — строители или ремонтники, на все руки мастера. А их жены в это время воспитывали детей. То есть в основном орали на них что есть мочи.

Новый британский средний класс, между прочим, зарабатывают больше университетских профессоров. А профессора перед ними заискивают: не найдете ли, господин билдер, свободного времени в ближайшие две недели, а то у меня с крышей — труба? А тот, нет, извините, сорри, все расписано на много дней вперед. А сверхурочные меня не интересуют, мне и так деньги девать некуда, мне футбол надо смотреть и с корешами в пабе биттер пить! Запись за месяц вперед!

Вот билдеры и Францию для себя открыли. Скоро завоюют и Испанию с Португалией. Но это, наверно, хорошо. Только не кричали бы так, совсем было бы чудесно.

Какая-то интеллигентная семья с двумя детьми в очках жалась к стенке за боковым столиком. А дальше, за ними, совсем уж в углу, сидел этот человек. Джули уже хотела отвернуться, но тут дети с мамой резко встали из-за стола, наверно, в туалет направились. И Джули его разглядела: как он ужасно, неправдоподобно красив. И волнистые волосы рассмотрела, и глаза. У нее же было отличное зрение, это раз, и наблюдательность несостоявшегося художника, это два.

И в тот день сладкая грусть какая-то была на душе. Еще волшебное действие «Мага» не выветрилось. Особое настроение после поездки во Францию тоже, вероятно, сыграло свою роль. И вот вдруг вообразилось ей, что именно так должен был выглядеть Маг, таинственный Морис Кончис, в молодости. Да-да, вот в чем дело: он ни в коем случае не должен был быть похожим на Энтони Куина, который играл его в фильме! Куин — замечательный актер, но это был совершенно неправильный кастинг! Кончис непременно должен был быть вот таким невыносимо красивым, как этот человек в углу зала. А она только что мучилась, пыталась представить себе Кончиса в юности. А он вот какой, оказывается. Сомнений быть не может.

Но тут здравый смысл проснулся и начал на нее прикрикивать. Это что еще такое! Никаких магов! Прекратить идиотские мечтания! Тридцать лет скоро будет, а все туда же! Замуж надо срочно выходить, вот что. Детей рожать. А то всех женихов поразогнала, век старой девой собираешься доживать в компании с полоумной тетушкой?

Джули тут же строго поправила себя: нехорошо так о тетушке! Та хоть и чудаковата, но очень добра и, главное, кроме нее никакой родни после смерти родителей у нее не осталось. И при всех своих чудачествах тетушка прочно удерживает Джули на земле, не дает витать в облаках.

Любимая тетушкина тема тоже в последнее время про замужество. Что пора уже, в конце концов. Да, в Фолкстоне не так просто достойного жениха найти, и она правильно делала, что не соглашалась на всяких первых попавшихся. Которых, надо сказать, было одно время так много, что Джули ощущала себя принцессой местного значения, ожидающей, понятное дело, некоего принца. Ну, или, по крайней мере, человека интеллигентного, симпатичного и состоятельного, хорошо зарабатывающего. Ну, разумеется, состоятельного — ведь детям не нужен отец-неудач — ник! И, конечно же, симпатичного: ведь дети не должны быть уродами!

Но принц-интеллигент никак не объявлялся. С официантами и парикмахерами было скучно, учителя в их городе подобрались в большинстве своем уже женатые, а немногие холостяки казались людьми глубоко закомплексованными и несчастными. Или не интересовались женщинами вовсе. В риелторском агентстве, где Джули работала, и коллеги, и некоторые клиенты считали своим долгом за ней слегка приударить, но выходить замуж никто не предлагал. И слава богу! Потому что… Ну, в общем, понятно почему. Недаром агенты по торговле недвижимостью — это одна из самых презираемых в Англии профессий. Конечно, тут есть преувеличение, несправедливое обобщение. Не все они такие бессовестные и в то же время ограниченные, примитивные люди, как это себе представляют. Но доля истины в этом расхожем мнении все же была. А исключения подтверждали правило.

Исключения к тому же были давно и счастливо женаты. Эх, вздохнула Джули. Придется выбирать между Джоном и Робертом.

Она вдруг вспомнила симпатичного Джейкоба, с которым очень любила целоваться в шестом классе. Но, если честно, дальнейшая его судьба не то чтобы так уж сильно ее волновала. Хотя она иногда и делала вид, что ей было интересно узнать, что с ним произошло. На ком он женился и какие дети у него родились. Но своего кота Эдвина она любила все-таки больше.

Ну и насчет поцелуев. Конечно, ей было небезразлично, с кем будет приятнее целоваться: с бухгалтером Джоном или строителем Робертом.

Завидные были женихи, по фолкстонским меркам. Джон работал бухгалтером в компании «Сага». Целоваться с Джоном, с его не совсем правильной формы головой, тонким противным смехом и манерой что-то без умолку рассказывать, явно хуже, чем с кряжистым, но свежелицым, мужественным Робертом. Но у Джона другие большие плюсы. И не только постоянный контракт и корпоративная пенсия. Важно и то, что он много читает, с ним можно вести разговоры о театре и книжных новинках. Даже в живописи чуть — чуть смыслит. По крайней мере, может отличить импрессионистов от сюрреалистов.

А Роберт не лишен чувства юмора, но слово «импрессионист» выговорить не может, да и не желает он его выговаривать. Зато считает себя знатоком современной музыки. Прослышал, что тетушка обожает оперу. И решил к ней подольститься. Встретив ее на станции, завел разговоры на музыкальные темы. Сообщил ей, что он тоже не только хеви-метал уважает, а и попсу всякую, Клифа Ричарда, например. А это, с его точки зрения, как раз и было что-то похожее на оперу. Думал, что тетушка после этого увидит в нем родственную душу. А получилось наоборот — с того момента он совсем низко пал в тетушкиных глазах.