– Всё будет хорошо, – сказала Элеонора. – Я найду способ тебя защитить. Обещаю.

Прошёл мелкий дождь с угольной пылью, оставляя грязные чёрные пятна на шляпах, пальто, окнах и раскрашенных телегах. Пятнышки угля, точно веснушки, покрыли лицо и руки Элеоноры, и она стала похожа на трубочиста. Фелисити, похоже, нравилось видеть её такой. Когда она громко жаловалась на неподобающий вид Элеоноры, уголки её рта кривились в улыбке. И пока она неспешно скользила по тёплым магазинам, дотрагивалась до шелков и атласа, она заставляла девушку ждать снаружи, точно бездомного пса. Сквозь оконное стекло Элеонора наблюдала, как Фелисити беспечно щебетала, улыбалась, смеялась, пока сама она дрожала на улице. И внутри, точно ядовитый цветок, распускалась ненависть.

Риджент-стрит была буквально запружена экипажами. Фелисити пребывала в полной безопасности в лавке портнихи, на последней примерке свадебного платья. Элеонору же оставили в облаке смога, и холодная жирная угольная пыль липла к её щекам. Мисс Дарлинг даже не позволила её переждать в новой карете – блестящем чёрном экипаже, её свадебном подарке Чарльзу. Фелисити заявила, что Элеонора должна заботиться о своей скромности, причём таким тоном, который недвусмысленно намекал, что скромность была Элле чужда. Дважды кучер пытался поймать взгляд девушки, прежде чем сдался и ушёл покупать себе ланч.

Продавщицы спичек кричали пронзительными голосами. Мимо с грохотом проезжали омнибусы, и возницы выкрикивали названия остановок или ругали столпотворение. Повсюду сновали мальчишки-продавцы, то зазывающие тихим льстивым голосом, а то вдруг перекрикивающиеся через всю улицу. Но всё, что видела Элеонора, – это смутные очертания в смоге. Голоса со всех сторон – и ни одного лица. Она вздрогнула.

Кучер бочком приблизился, оказываясь в поле её зрения, держа в руках газетный конус. С полной надежды улыбкой он спросил, протягивая её свёрток:

– Может, хотите моллюсков?

Элеонора заглянула в газетный конус. Моллюски воняли уксусом и посерели от чернил на газетной бумаге. Кажется, это были не моллюски, а улитки.

– Нет, благодарю.

Кучер пожал плечами и вернулся на своё место. Элеонора подумала, что, наверное, стоит рассказать ему, что это улитки, но он уже сгрёб горсть и закинул себе в рот. Девушка невольно содрогнулась.

Мимо прошёл какой-то церковник, поглядывая на неё из-под своей широкополой шляпы. Чуть позже он снова прошёл мимо девушки, позвякивая монетами в карманах. Элеонора решила, что если он пройдёт мимо и в третий раз, то она собьёт эту дурацкую шляпу с его головы. А если что-то скажет – она закричит. И так всё было хуже некуда. В одиночестве она бродила у торговой лавки, камеристка без госпожи, и ни одной женщины в поле зрения не было. Некоторые мужчины явно воспринимали это как приглашение. Возможно, ей стоит купить зонтик, чтобы было чем отбиваться в случае чего.

– Элеонора?

Чарльз материализовался в облаке смога и приподнял шляпу в знак приветствия. Безупречный и блистательный, защищённый от всей грязи вокруг. Девушка не удержалась от улыбки:

– Чарльз! Не рассчитывала увидеть тебя здесь.

– И я тебя. А где мисс Дарлинг?

Элеонора постаралась сохранить улыбку:

– Она внутри. Позвать её?

– Хорошо. – Мужчина понизил голос: – Мне нужно поговорить с тобой. Откуда у тебя синяки?

Девушка вздрогнула. Он как будто вышел из её грёз, а она паниковала. Когда она представляла себе этот момент, то казалась себе величественной, спокойной, несмотря на боль. А теперь её словно бросили на произвол судьбы, и она цеплялась за любое слово, которое приходило на ум.

– Синяки? У меня не…

– Понимаю. Значит, ты не против закатать рукав?

Девушка покраснела:

– На людях?

– Конечно… конечно, нет, я хотел сказать. Прости меня, я не подумал.

Когда Элеонора подняла взгляд, то увидела, что Чарльз тоже покраснел. Он протянул ей руку, и когда девушка её пожала, он увидел краешек кожи между перчаткой и рукавом. Из-под манжеты выглядывали пятна позеленевших синяков.

– Ох, Элеонора. Почему ты мне не рассказала?

Смущённая, девушка отдёрнула руку.

– Я бы поверил тебе. Думаешь, я никогда не смотрю на тебя?

Фелисити была осторожна, когда оставляла синяки. И она всё хорошо спланировала, когда дала Элеоноре пощёчину, а потом оставила её в гостинице, пока следы не исчезнут. Видимые следы ведь могли вызвать проблемы для мисс Дарлинг. Фелисити заставляла Элеонору закатывать рукава или собирать волосы в высокий пучок, обнажая шею.

Девушка с трудом могла смотреть Чарльзу в глаза.

– Я поговорю с Фелисити, – вздохнул он. – Такого я от неё не ожидал.

– Нет, нельзя, – прошептала Элеонора. – Ты не должен говорить ей ни слова!

Чарльз потёр подбородок. Сейчас он уже не казался таким безупречным.

– Мне очень жаль, Элеонора. Я никогда не думал, что она будет так с тобой обращаться. Кажется, не слишком я тебе помог…

– Не глупи, Чарльз.

Мужчина улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз.

– Ты не думала, что без меня всё было бы лучше?

Казалось, сам мир качнулся. Улица не изменилась – всё так же жалобно выкрикивали торговки спичками, а продавцы всё так же звали и уговаривали покупателей. Только теперь странное стремление охватило девушку. Сколько ещё мгновений ускользнёт сквозь пальцы, прежде чем Фелисити откроет дверь? Элеонора нуждалась в каждой из этих секунд, но могла лишь беспомощно наблюдать, как они утекают. Хотелось бежать, кричать или притянуть к себе Чарльза и прошептать ему на ухо, но было слишком шумно, и он стоял слишком близко. Казалось, одно неосторожное движение, и это хрупкое нечто, складывающееся между ними, которое она так хотела удержать, разобьётся.

– Нет. Никогда.

Слова были болезненными, искренними. В тот же миг, когда Элеонора произнесла их, она пожалела, и всё же никогда прежде она не была более искренней.

– Благодарю тебя, Элеонора. Могу я спросить ещё кое-что?

– Конечно.

– Как полагаешь, я сделал правильный выбор?

Они оба знали ответ. Но к чему спрашивать её, если он уже и так знал правду?

– Я не знаю, сэр, – сказала девушка. – Вы любите её?

– Это очень личный вопрос, Элеонора.

– Как и ваш, сэр.

Чарльз грустно рассмеялся:

– Если я правильно помню, я уже просил тебя не называть меня «сэр».

– Да, просил. Но ещё разок не помешает.

Мужчина рассмеялся – на этот раз искренне, тепло, и этот звук согрел Элеонору изнутри.

За витриной у стойки стояла Фелисити. Её свадебное платье было аккуратно уложено в коробку. Она отослала мальчишку-посыльного, отвесив ему подзатыльник. Чарльз увидел это, и его лицо приобрело такое выражение, которого Элеонора никогда бы больше не хотела видеть.