– Бонни, Курт! – Джонатан пожал руку Курта и наклонился поцеловать в щеку Бонни.

– Привет! – провизжала Бонни, едва не подпрыгивая. Секунда, и я очутилась в тисках ее рук, прижатая к костлявой груди с дорогим украшением. – Ужасно рада! Ты что, покрасила свои чудесные волосы?

Курт повернул ко мне голову, и его лысина блеснула в неярком свете ламп.

– Покрасила волосы. Зачем, Милочка? Прежний цвет был исключительный. Правда же, Бонни? Мы даже решили, что из-за волос ты похожа на Брижит Бардо в молодости.

Я с тревогой взглянула на Джонатана. Он, улыбаясь, положил руку на мою талию.

– По мне, она выглядит восхитительно, что бы ни сотворила с волосами. Да, кстати, гостям представляйте ее «Мелисса», не «Милочка», хорошо?

Бонни наклонила голову набок.

– А, ясно. Милочка – твое любовное прозвище, верно?

– Угадала, – поспешила ответить я, не желая, чтобы за меня весь вечер говорил Джонатан. – Как я называю Джонатана – секрет.

Бонни разразилась звенящим смехом.

– С вами не соскучишься! Скорее берите по бокальчику. – Она сделала знак официантке, что курсировала с уставленным бокалами подносом, взяла один и протянула Джонатану. – Тебе белое сансерское, как всегда. А ты что предпочитаешь, Мелисса?

Я снова взглянула на Джонатана. В эту минуту к нему подошли два приятеля, и все трое принялись похлопывать друг друга по спине.

– Добро пожаловать домой! – проорал один. – Как твои зубы после года в Лондоне? Еще на месте?

– Я бы выпила минеральной воды, – твердо произнесла я.

Если уж хочешь произвести должное впечатление, держи себя в руках.

– Может, лучше шампанского? Сегодня мы отмечаем возвращение Джонатана – не грех немного расслабиться! И твой приезд тоже, – торопливо прибавила Бонни.

Я взяла с подноса бокал шампанского. Долгие колебания человека не красят. И потом, никто ведь не заставлял меня пить до дна.

– Давай-ка подыщем тебе компанию, – сказала Бонни, обводя зал взглядом. Гостей собралось человек тридцать–сорок – жалкая горстка для столь огромной гостиной. Как и в прежней квартире Джонатана, тут тебя сплошь окружали деревянные панели и светильники, однако здешняя обстановка больше тяготела к минимализму. – Мы тут все близкие друзья. Есть и несколько новых людей – чтобы немного разнообразить компанию. Пожалуйста, чувствуй себя как дома!

Другая миниатюрная официантка, возникнув у хозяйки за спиной, будто из-под земли, что– то шепнула ей на ухо.

– Что значит «впали»? – потребовала Бонни. – Речь о закусках! – Она снова повернулась ко мне и сверкнула белоснежной улыбкой, однако по выступившим жилам на ее шее я сразу поняла, что ей не до любезностей. – Возникла небольшая проблема с закусками. Это сюрприз для вас с Джонатаном. Я на минутку отлучусь, прости.

Она поспешила прочь, сопровождаемая облаком «Шанель».

По счастью, я не из тех, кто на вечеринках жмется по углам, потому тут же осмотрелась, ища, с кем бы поболтать. Если открыто человеку улыбнешься, он сам подойдет и придумает, о чем заговорить.

Не успела я выбрать, кому могла бы поведать, что думаю о местном климате, когда мое внимание привлекла беседа прямо у меня за спиной.

Впрочем, беседой такое не назовешь. То была тщетная попытка одной дамы вытянуть слово– другое из невообразимо угрюмого мужчины.

Тип был с головы до пят в черном, глаза прятал под солнцезащитными очками и жутко хмурил брови. Бедная женщина лезла из кожи вон, дабы разговорить его, а мистер Сумрачность молча поглощал камберлендские сосиски, будто на конкурсе «кто быстрее съест», потом шпажкой для закусок ковырялся в зубах. Полный придурок.

– Значит, вы англичанин, – произнесла женщина.

Угрюмый замычал в ответ.

– Здорово! – воскликнула дама. – С радостью пожила бы в Великобритании! Удивительная страна!

– Думаете?

– О да! Тони Блэр! Полностью поддерживаю его выступления за справедливую торговлю.

Боже мой, подумала я. Пыл бедняжки скоро иссякнет, раз речь уже зашла о Тони Блэре. Человек в черном на миг отвлекся от столика с закусками.

– Блэр – долбаный кретин.

Дама отступила на шаг назад.

– Серьезно? Вы, правда так считаете?

Я прищурилась. Может, мне изменяла память, но неожиданно возникло ощущение, что мы с этим парнем уже встречались. Наверное, на эту мысль меня навело слово «долбаный»: его употребляли британцы особого склада, с какими я сталкивалась едва не каждый день.

Нет, он определенно кого-то напоминал– Я принялась листать воображаемую записную книжку. Кто этот ненормальный? Мой бывший клиент? Или однокурсник?

– А его болтливая дура жена?

Хоть на нем и были очки, я сразу поняла, что он закатил глаза.

– Чери? Ну, зачем вы так? Неужели…

– Защищаете ее? Да вы в своем уме? – перебил даму угрюмый. – Ну и странный же вы народ, американцы!

Поклонницей Чери Блэр я отнюдь не была, но предполагалось, что вечеринка посвящена Джонатану и мне, потому я просто не могла себе позволить простоять в сторонке, видя, как этот щут, позорит честь нашей родины.

Я уже сделала шаг, готовясь подключиться к беседе, когда услышала новую реплику придурка-соотечественника:

– Настоящие? – спросил он, кивнув на грудь собеседницы.

– Что, простите? – Ошарашенно спросила она.

– Буфера настоящие?

Болван снова кивнул, словно непременно хотел услышать ответ на вопрос и даже не думал клеиться к даме.

Та без слов прижала руку к ложбинке между грудей.

– Не пони…

Моему терпению настал предел – я больше не могла молчать.

– Он о жемчуге! Ха-ха! О бусах. Выразился на английском просторечии: буфера, буфы, бусы…

– На мне нет жемчуга, – холодно заявила дама. – Ожерелье из сапфиров.

Я взглянула на ее шею. В самом деле. Стоила побрякушка, ей-богу, как три квартиры.

– И, правда! Какая прелесть! В общем, он имел в виду бусы.

Мгновение-другое царило молчание. Его прервал пошлый смешок.

– Ага! Как же! Бусы из жемчуга!

Я метнула в грубияна убийственный взгляд, и он тотчас умолк.

– Языковые особенности порой весьма забавны. – Дама высокомерно посмотрела на англичанина. – А я было подумала, вы потеряли всякий стыд. Не возражаете, если я вас оставлю? Возьму еще бокальчик вина.

Она произнесла это таким тоном, как если бы сказала: знать тебя больше не желаю, хам!

– У вас еще целых пол-бокала, – отметил угрюмый.

Американка растерянно взглянула на бокал, потом снова на собеседника.