Выбор у него был невелик.

Эстерхаус не сомневался, что его вскоре арестуют. В «Сигнусе» началось расследование о хищении зестрона-Л. Не сегодня завтра полиция займется личными делами сотрудников лаборатории и проверками на детекторе лжи. Эстерхаус знал, что провалится. По одной простой причине: он виновен.

Он мог бы бежать из города. Сменить имя, документы. Такое с ним уже было. Страна большая. В ней полным-полно городишек, где можно спрятаться. Но он устал прятаться, устал привыкать к новому имени. Целых десять лет он вживался в личность Герберта Эстерхауса. Он любил свою работу. В «Сигнусе» его профессионализм ценили и уважали. Что еще важнее, там ценили и уважали его самого. Даже мистер Куонтрелл.

Сохранятся ли хоть крупицы этого уважения, когда в корпорации узнают, чтó он сделал?

Эстерхаус подошел к окну номера. День был ветреным. Ветер нес по улице обрывки бумаги. Отель находился в центральной части Альбиона. Отнюдь не город его мечты, но он привык к нему. Здесь у него был дом, хорошая зарплата, работа в одной из самых современных и динамичных корпораций. По субботам он ходил в клуб народных танцев, а воскресными вечерами посещал занятия по акварельной живописи. Правда, рядом не было любимой женщины, но он не оставлял надежд, что Мэв к нему вернется.

– Здесь мой дом, – сказал он себе, вздрогнув от звука собственного голоса. – Я здесь живу. И я никуда не собираюсь уезжать.

Второй вариант: во всем сознаться.

Естественно, будут последствия. Скорее всего, с работы его выгонят. Но, учитывая обстоятельства, понимая, что он действовал по принуждению, возможно, к нему проявят снисхождение. Особенно когда он назовет имена и укажет места.

«Ей-богу, на этот раз я никуда не побегу».

Эстерхаус схватил телефонную трубку и набрал домашний номер Адама Куонтрелла. Говорят, признания облегчают душу.

Но Куонтрелла дома не было. Человек, ответивший Эстерхаусу, спросил, не желает ли он что-то передать хозяину.

– Передайте ему, что мне необходимо с ним поговорить. Но не по телефону.

– Можно узнать о чем?

– Это… сугубо личное.

– Я обязательно передам мистеру Куонтреллу. Как он сможет с вами связаться, доктор Эстерхаус?

– Я буду…

Назвать номер этого задрипанного отеля? Тогда Куонтрелл и впрямь подумает, что он сбежал. А если сбежал, значит виноват. Совесть заела.

– Я буду дома.

Повесив трубку, Эстерхаус почувствовал себя лучше. Теперь, когда он определился со стратегией, всю энергию, которую растрачивал на сомнения и терзания, он направит на действие. Вещей с собой у него было не много: зубная щетка, бритва, смена белья. Собрав их, Эстерхаус выписался из номера и поехал домой.

Поставив машину под навес, он через боковую дверь вошел в кухню. Его сразу же окружили знакомые запахи. Запах жидкости для мытья раковины. Запах краски в недавно отремонтированном коридоре. Здесь, дома, он чувствовал себя в безопасности.

В гостиной зазвонил телефон. Куонтрелл? От этой мысли у него заколотилось сердце. Приготовившись сказать боссу всю правду, он взял трубку.

– Дебби позовите, – раздался в трубке детский голосок.

Он не слышал шагов на крыльце. Не слышал, как подергали ручку. Но стук он услышал. Повесив трубку, Эстерхаус прошел в коридор и распахнул дверь.

– А-а… это ты, – вздохнул он.

– Все в порядке.

– Все ли?

– Я же тебе говорил, чтобы не дергался.

Посетитель вошел в дом и закрыл дверь.

– Слушай, я не знаю, как мне из всего это выбраться! Не думал, что это зайдет так далеко.

– Герб, говорю тебе, что беспокоиться не о чем.

– Куонтрелл скоро докопается! Это дело нескольких…

Эстерхаус умолк, глядя на пистолет в руках собеседника. Что за дурацкие шутки?

Пистолет выстрелил дважды, пометив тело Эстерхауса двумя аккуратными дырочками.

Эстерхаус покачнулся и рухнул на диван. Кровь ручейками текла по его рубашке. Окружающие предметы тускнели. Фигура его убийцы – тоже.

– Зачем? – прошептал он.

– Я говорил тебе, Герб, не надо дергаться. А теперь и я дергаться не буду.

Томас, как всегда, встретил их у входа. Кэт успела привыкнуть к его присутствию. Он казался ей такой же неотъемлемой частью дома, как каминная полка или деревянные панели на стенах. Вся разница в том, что Томас был живой его частью и что амплуа дворецкого ему нравилось. Кэт видела, с какой искренней улыбкой Томас приветствовал хозяина, как заботливо помогал снять куртку. Похоже, они знали друг друга очень давно, не менее тридцати лет. Она представила себе молодого человека, помогающего мальчишке расстегивать зимнее пальто.

Томас повесил их куртки в шкаф.

– Мистер Куонтрелл, вам дважды звонили.

– Что-то важное?

– Звонила мисс Калдервуд. Интересовалась, по-прежнему ли вы настроены пойти сегодня к Уайеттам. Если да, то в котором часу?

– Боже мой! – простонал Адам. – Я совсем забыл про Изабель!

Он потянулся к телефону, набрал номер Изабель.

– Кто еще звонил? – спросил Адам, ожидая ответа.

– Некий доктор Эстерхаус. Около двух часов назад.

– Эстерхаус? – насторожился Адам. – Зачем?

– Он не сказал. Полагаю, что-то связанное с лабораторией. Говорил, это очень срочно.

– Где он сейчас?

– Я записал его номер.

Томас раскрыл блокнот.

Адам нажал рычаг, затем набрал записанный номер. В трубке слышались длинные гудки.

– Доктор Эстерхаус говорил, что весь день будет дома, – сказал Томас. – Возможно, он ненадолго отлучился.

Кэт поймала мимолетный взгляд Адама. Обыкновенный взгляд, но она почувствовала: Адам встревожен.

«Что-то случилось. Адам это тоже чувствует».

– Едем к нему, – сказал Адам, вешая трубку.

– Но вы ведь только что вернулись, – мягко упрекнул его Томас.

– Что-то случилось, иначе Герберт не стал бы звонить мне домой.

Сокрушенно пожимая плечами, Томас вновь полез в шкаф за их куртками.

– Давно у нас не было такой суматохи.

Адам улыбнулся и потрепал его по плечу:

– Зато мы не будем путаться у вас под ногами.

Томас лишь вздохнул и проводил их до двери.

Они уже садились в машину Адама, когда в проезд влетел «мерседес». Из окошка высунулась Изабель:

– Адам, ты никак забыл про Уайеттов?

– Извинись за меня перед ними!