Фома, нахохлившись, вжался в сиденье. Все внутри бандита кипело от ярости.

И он дал ей выплеснуться наружу, когда «девятка» подъехала к «Ниве». Фома выскочил из салона, подбежал к внедорожнику, рывком открыл дверь. Схватил Кулагина и за шиворот вывалил на грязный асфальт.

– Ну, что, козлина, где пожар?

Кулагин, уверенный в том, что все закончилось как надо, оторопел:

– Фома, ты чего?

– Чего??? Вот чего!

Удар кулака в зубы опрокинул Урода в грязь.

– Ты что, тварь, наделал, – орал Фома, – все дело завалил? Да я тебя сейчас удавлю, мразь!

Удары сыпались на Кулагина один за другим. А в салоне «Нивы», сжавшись в комок, сидели Юрик с Кирюхой, прекрасно осознавая, что вскоре ярость шефа с удвоенной силой перекинется на них.

Избиение Кулагина остановил Быков.

Он, выйдя следом за главарем из «девятки», обхватил потерявшего над собой контроль Фому за пояс, оттащив от лежащего на асфальте избитого подельника.

– Фома! Все! Завязывай! Давай нормально разберемся. Чего теперь кулаками махать? Может, пацаны ни в чем и не виноваты!

Фома не унимался:

– Не виноваты они? А кто виноват? Ты? Или твой Бес? Кого я послал на дело? Кому доверил его? И что?

Кулагин, воспользовавшись передышкой, предоставленной ему Быковым, поднялся, сплевывая на землю вместе со сгустками крови и выбитые зубы, и крикнул в «Ниву»:

– Кирюха, Юрок, мудаки, а ну быстро на улицу, скоты!

Прямые исполнители акции вышли из салона, тут же получив в челюсть от Урода:

– Видели, козлы? Вы, бляди, ни хрена не сделали, а отвечать мне? У-у, гандоны штопаные!

Быкову тем временем удалось успокоить главаря.

Тот стряхнул с рубашки капли влаги, подошел к Кирюхе и Юрику, взглянул в их испуганные глаза:

– Докладывайте, как и что делали у дома Кузьмичева.

Те, перебивая друг друга, начали объяснять, как подошли к бараку, заперли двери, облили все четыре угла бензином, подожгли дом и начали отход. О том, что слышали за спиной звон разбитого стекла окна, – это Кузьмич среагировал на поджог, – подельники решили умолчать.

– Короче, Фома, взялся дом, суками будем, взялся. Мы и побежали. Должен он был разгореться!

– Но не разгорелся? Почему не разгорелся?!

– Сами не поймем, шеф! Может, все же дождь затушил огонь? Тут как раз ливануло прилично! А может, кто из соседей увидел пламя, шухер поднял, но мы ничего подобного не слышали.

– Как же вы, ослы, могли что-либо услышать, если ломились оттуда, как кабаны по камышам.

– Не было никаких камышей, Фома!

– Тьфу, бля, вот и поговори с такими!

Фома отошел, задумался. Надо было распускать банду. И решать, что делать дальше. Проанализировать обстановку. Но не здесь и не сейчас! Уроду досталось неслабо. Теперь пусть он разбирается со своими исполнителями. А отсюда линять надо. Кузьмич, этот долбаный мент, мог и тревогу поднять. Попадаться мусорам сейчас не стоило.

– Так! Урод, забираешь своих уродцев и быстро развозишь по домам. Сам едешь к себе! Понял?

Кулагин угрюмо выдавил из себя:

– Понял.

Фома продолжил:

– И находись на своей хате! Туда же завтра подвалим и мы с Быком. Что делать дальше, скажу потом. Все, прыгнули в тачку и свалили!

Троица поджигателей села в «Ниву», и внедорожник быстро скрылся из виду.

Фома обратился к Быкову:

– Меня к Лоре! Сам знаешь, что делать! После встречи заедешь за мной! Погнали!

В темноте неосвещенных улиц Горинска скрылась и «девятка» Быка…

Дверь в квартиру Лоры Фома открыл ключом, взятым ранее. Подруга бандита выполнила требование партнера. В комнате горел приглушенный свет и доносилась эротическая музыка. Сама же девица, развалившись голой на кровати, спала. Пустая бутылка из-под водки говорила о причине ее крепкого сна.

Фома прошел к бару. В его глубине он заметил еще одну емкость спиртного. На этот раз «Абсолюта». Последнюю из запасов Лоры. Свинтил крышку, налил полфужера. В два глотка выпил водку.

Закурив, сел в широкое кресло. Задумался.

И на этот раз Кузьмичев увернулся от удара. Опять Фома прокололся. Что предпримет в ответ офицер милиции? Черт его знает. Эти бывшие спецназовцы, десантники, морские пехотинцы – все с «пулями в головах». И ждать от них можно все, что угодно. Но с другой стороны, какую предъяву может кинуть ему, Фоме, гаишный мент? И как кинуть?

Водка подействовала на главаря местной братвы успокаивающе.

Да, старлей догадался, на это и ума много не надо было, что братва, неудачно наехавшая на него у озера, связана с Фомой. Но насколько тесно связана? Вот вопрос. И никаких доказательств тому, что именно он, Фомин-младший, натравил на мента пацанов из Переславля, у Кузьмичева нет! Только то, что в памяти мобильного одного из «гостей» – номер телефона Фомина? Да его номер может быть у кого угодно. Теперь с поджогом. Здесь вообще у Кузьмичева нет никаких улик против Фомы. Мало ли кто решил свести счеты с гаишником? Мало ли кому он за свою службу кровь попортил? Конечно, мусор догадался, что и наезд у торфяного озера, и поджог дома – дело рук Фомы. Но доказать ничего не сможет! А значит, все страхи – пустота. Зря все же Фома решил разобраться с ментом. Тому до пенсии всего ничего осталось. Надо было бы подождать, когда погоны снимет. Поспешил! Недооценил мусора, недооценил! Что ж, следует это признать и пока оставить Кузьмичева в покое. Пройдет немного времени, провернется сделка с наркотой, отец разгребет свои проблемы, мента отправят на «заслуженный отдых». Вот тогда и кончить его! И без всяких наездов и суеты с несчастным случаем. Один выстрел из леса или из-за угла, и все. Нет Кузьмича! Дернуться не успеет. Похоронят торжественно, дело заведут, которое так и останется пылиться в ментовке, а о слишком правильном мусоре все вскоре забудут. И другие менты получат неплохое предупреждение. Знай, пес, свое место, бери что дают и не рыпайся, если жить хочешь! Да, так и поступим! Почему он, Фома, раньше так не решил? Поторопился. Горячая кровь затмила разум. Но сейчас все по-иному. И дальше будет так, как захочет он, Александр Фомин. Именно так и никак иначе! Но ближайшие дни нужно переждать. От греха подальше. На хате у того же Урода.

Фома вырвал тело из объятий кресла, вновь подошел к бару, выпил еще граммов сто пятьдесят. Водка ударила в голову. Фомин взглянул на раскинувшуюся на кровати голую подругу, и желание наполнило его. Он сбросил с себя одежду, присел рядом с девицей, резким движением перевернул ее на живот. И с рычанием набросился на упругое и манящее к себе тело.

Кузьмич так и не уснул в эту ночь. И только с рассветом часа на полтора забылся в чуткой дреме. Встал разбитым, уставшим. Но впереди была дневная смена на посту, и он должен заставить себя принять надлежащую форму. Хотя бы внешне. Контрастный душ придал ему бодрости. Начисто побрившись, облачившись в форму и позавтракав, он уже собирался выйти из дома, как в дверь постучали. Катя тревожно взглянула на мужа. События последних дней сильно повлияли на нее.