эмоциях сносит крышу от ее запаха и податливого тела. Пусть только попробует сейчас сказать мне «нет». Не приму.

Но она не говорит.

С рычанием дергаю ее нежное платье с плеч, тонкая материя трещит у меня в руках. Плевать. Мне сейчас на всё плевать. Я хочу ее. Вот так, на злости и на эмоциях. Мне просто необходимо выплеснуть это всё в какую-то более приемлемую для нас эмоцию.

Целую, кусаю ее плечи. И девочка оживает, также впиваясь в мои плечи ногтями, царапает, всхлипывая, делает больно, но это еще больше меня распаляет. Дергаю платье ниже, и оно с треском открывает мне вид на грудь без бюстгальтера. Идеальная грудь вздымается, требуя моего внимания. Сжимаю ее сильнее, чем надо, сильнее, чем девочка может выдержать. Маша вскрикивает, но тут же сдавленно стонет, когда я ласково поглаживаю соски.

Делаю вместе с Машей несколько шагов, подталкивая к кровати. Толкаю, и Мария со всхлипом летит на постель. Дергаю свою рубашку, отрывая пуговицы, срывая ее с себя.

— Снимай трусики! — велю ей. — Иначе разорву их на хрен!

Маша послушно задирает подол платья, путается в нем, но стягивает с себя маленькие тонкие трусики, отбрасывая их на пол. Сглатываю, втягивая воздух, когда вижу розовую нежную плоть. Девочка сжимает ноги, пытаясь закрыться.

— Платье тоже сними, — указываю глазами на болтающиеся на талии обрывки.

И платье тоже летит на пол.

— Развернись ко мне спиной и встань на коленки, — указываю я, забираясь к ней на кровать.

— Роберт… — задыхаясь, произносит она, пытаясь что-то сказать.

Нет.

Все разговоры после.

Я обязательно ее выслушаю, но только после того, как оттрахаю.

И дело даже не в том, что сейчас она накосячила. Я в общем не могу больше лгать себе и сдерживаться. Я животное, да...

— Быстро, я сказал! — сам хватаю ее и разворачиваю к себе спиной. Не нагибаю, как хочется, для начала прижимаю спиной к своей груди. — Ноги шире, — сам рукой развожу ее ножки и накрываю горячую плоть. Сжимаю грудь, ласкаю, потираю соски. Врываюсь в нее двумя пальцами, и девочка с всхлипом оседает, опуская голову мне на плечо. Накрываю рукой шею, немного фиксирую, продолжая трахать ее пальцами, чувствуя влагу и дрожь.

Давно меня так не сносило от женщины. И она моя по темпераменту. Вроде ванильная, хрупкая, нежная, но течет от грубых подач. Да. Это мое в плане секса.

Ее губы прикрываются, она облизывает их, постанывая, когда я выскальзываю из нее и сжимаю клитор, лаская его, массируя немного сбоку, как ей нравится. Я запомнил это еще в наш первый раз. Мне хочется засунуть давно болезненно пульсирующий член в этот сладкий стонущий рот, но я накрываю ее губы пальцами, сминая.

Снова вхожу в нее уже тремя пальцами, растягивая, и одновременно всовываю в рот пальцы, которые она тут же всасывает и прикусывает. Ее лоно вибрирует, сжимается, стискивая мои пальцы. Снова выхожу и быстро растираю клитор, всасывая кожу на нежных плечах, оставляя засосы. Девочка кусает мои пальцы и глухо стонет. Меня потряхивает от животного острого возбуждения. Она кончает, содрогаясь, и я хрипло постанываю вместе с ней, глотая воздух.

И вот, пока она такая невменяемая, я уже ставлю ее в позу на колени, подтягивая попу к себе. Девочка поддается, падая лицом в подушки, продолжая дрожать и всхлипывать.

Быстро стягиваю штаны вместе с боксерами. Одной рукой давлю на спину, вынуждая прогнуться больше, а другой стискиваю бедра, натягивая на себя.

Вдавливаюсь головкой в мокрые горячие складочки, зажмуриваясь...

Рывок, вскрик, ее ладони стискивают покрывало, и я глубоко в ней.

Всё, не могу больше сопротивляться. До этого я еще был сдержанным, а сейчас отпускаю себя полностью, начиная быстро, резко и глубоко ее трахать, ускоряясь с каждой минутой под аккомпанемент ее вскриков, всхлипов, стонов и бессвязных слов. Но я четко слышу ее «да, да, да».

В какой-то момент, когда мне кажется, что это слишком для Марии, замедляюсь, но девочка сама подается ко мне, прося большего. Хватаю за волосы, наматываю растрепанную косу на кулак и тяну на себя, продолжая трахать.

Нас обоих трясет от этой похоти. Мне самому хочется покричать, как это хорошо. Нереальный кайф – иметь возможность вот так отпустить себя с женщиной и понимать, что она принимает всё и ей нравится.

Маша снова кончает, уже беззвучно глотая воздух, а я вдалбливаюсь в нее еще, и еще, и еще, пока не теряю себя в этой женщине. С хриплым стоном резко выхожу из ее мокрого лона и кончаю, заливая горячей спермой ее попку и поясницу.

Падаю на девочку сверху, прижимаясь грудью к спине, дышу в ее шею, пытаясь прийти в себя, ощущая барабанящее сердце где-то в висках.

Несколько минут тишины, только наше общее сбивчивое дыхание и стук сердца…

Поднимаюсь, встаю с кровати и натягиваю брюки. Маша так и лежит на животе, уткнувшись в подушки. Рассматриваю засосы на ее плечах, красные следы от моих пальцев, сперму на пояснице. И это красиво. Женщина с такими отметинами должна принадлежать мужчине, который это сделал.

Но, блядь, не могу сказать ей, что она моя.

Не могу...

Хреново.

Я мудак, да.

Трахать могу, а присвоить и взять ответственность – нет.

— Иди в душ. Я скоро вернусь, — сообщаю ей.

Спускаюсь вниз. И прямо с голым торсом выхожу на крыльцо. Прикуриваю сигарету, курю глубокими и порывистыми тяжками. Остываю, снова обретая холодное равновесие.

Прохожу на кухню, наливаю стакан воды, поднимаюсь наверх, в ее спальню. В комнате пахнет нашим сексом и ее духами. Маша снова в кресле, укутанная в большой белый пушистый халат с капюшоном, на котором длинные заячьи ушки.

Зайчонок.

Ну какая из нее аферистка?!

Трогательная. Не плачет, в глазах нет испуга и шока, больше пустоты и сожаления.

Понимаю. Но сейчас не об этом.

Она смотрит на разорванное мной платье на полу.