class="p1">Кстати среди нечисти нет ни одного мента. Все менты в стране есть — алкаши, взяточники, драчуны, насильники… а вот предателей и перебежчиков нет. А потому что все менты за Родину! И случись что… В первых рядах встанут за неё, даже из тюрем и «красных» зон, где отбывают! Факт! И во время той Войны ментов в полицаях не было. По той же причине.

И понятно уже, что если Валера и найдёт артефакт, то Анатолию Б. его он по-любому не отдаст… Ни за какие деньги. А Родине? Тут надо подумать… Как бы на замаскированную нечисть не нарваться. Вот подполковник ФСБ Лазарев, он кто, нечисть или за Родину? По делам его выходит так, что за Родину… но у него же ещё и начальство есть. А оно за кого, если трость продать Ордену хочет?

«Ладно… — думает Валера, — Отложим этот вопрос. Сначала тот артефакт нужно найти. Но где же его искать? Ни одной мысли в голове…»

Возможности и ресурсы

Валера кладёт рисунки себе на стол, садится в рабочее кресло и задумывается…

Интересно, кем бы мог быть тот смельчак, подкинувший ему эти рисунки под дверь? Видимо это кто-то из окружения самого Анатолия Б. Человек, знакомый с ситуацией в деталях, но несогласный с целями и методами Ордена. И если он делал это сам… очень большой риск засветиться. А вдруг за квартирой Валеры уже установлено наблюдение?

Законно поставить жильё и самого гражданина на технический и визуальный контроль может только подполковник Лазарев. Все возможности и главное ресурсы для этого у ФСБ есть: «ноги» — слежка за объектом наблюдения бригадами «топтунов»; «уши» — прослушивание телефонных переговоров, негласная аудио-запись и многое другое.

По идее, всё это есть и у ментов… но распределяются эти блага по какому-то странному остаточному принципу. Сначала всё ФСБ, а что от’всё' осталось — ментам.

В свою бытность следователем, Валера частенько приходил к начальнику своего отделения с заявками на оперативные действия по получению информации по делу…

А начальник, прочитав заявку говорил:

— Из всего испрашиваемого могу тебе дать только «ноги», но только одни и в пятницу с обеда… И если бензин твой, то на машине.

И вот как тут быть? Идти договариваться со злодеем, чтобы он шёл на «дело» после обеда в пятницу, когда есть кому за ним присмотреть, а-ха-ха⁈

И в итоге вся слежка опять ложится на оперов УР… Вот уж собачья работа, хотя героическая и воспетая…

А все остальные, если это и делают, в смысле, наблюдают за ним и/или его квартирой, то только незаконно… Но дела это не меняет… «Ноги» и «Уши» могут ведь нанять и частным образом. А за большие деньги… понятие «законно» и «незаконно» как-то сливаются, что ли… И коррумпированный опер УР например может запросто дописать нужный номер телефона в список прослушиваемых по делу для его утверждения судьей. И «незаконное» сразу становится «законным»!

Барельеф

На столе у Валеры стоит барельеф Танцора. Красивая и дорогая вещица! Слава Богу, он его не продал… Неужели этот барельеф стоял на рабочем столе в кабинете у самого Павла I⁈ Со слов экскурсовода… похоже на то. Ещё ведь дверь в подземелье, через которую он вчера пришёл в масонский храм, этим же барельефом помечена.

И что же этот барельеф на рабочем столе Павла Петровича Романова делал⁈ Ведь Российский Император это не простой питерский полицейский, чтобы тащить себе на рабочий стол всякие безделицы, даже очень дорогие. Валера видел список драгоценностей и сумму «итого», которые при Павле казна закупила для хранения в государственной кладовой №2 (для Романовых). Какой там барельеф Танцора…

«Хм-м! — в Валере просыпается следователь… — Что-то здесь не так!»

А как?

А так, что этот барельеф по идее несёт какую-то важную функцию, связанную с Мальтийским Орденом. Иначе бы он на рабочем столе Императора не стоял.

Валера берёт барельеф в руки и начинает его внимательно рассматривать. Где-то должна быть подсказка… Барельеф толстенький и тяжёленький… Может у него что-то есть внутри? Какой-то секретный механизм?

Один раз Валера уже сталкивался с подобной хитрой конструкцией… Это была деревянная шкатулка. На вид абсолютно обычная. Но если нажать рукой в определённом месте её днища, внизу выезжала скоба, потянув за которую появлялась секретная полочка, на которой могла поместиться не очень толстая папка с бумагами. И не зная где нажимать, открыть эту полочку было невозможно. Так Валера выиграл бутылку водки у знакомого опера, который тыкал-мыкал эту шкатулку полчаса, но так и не открыл. А ломать её штык-ножом Валера не дал.

И Валера начинает тыкать-мыкать барельф с Танцором. Так… больше для очистки совести… но на совесть.

И вдруг…

Пространственный карман

Как врач-мануальщик пальпирует спину пациента, так и Валера исследует обратную сторону барельефа. И в итоге… нажимает куда нужно! И видит… что изображение Танцора исчезает, а на его месте рябью идёт гладь похожая на воду, только не горизонтальная, а вертикальная.

Чудесами Валеру уже не удивишь… и он суёт руку вовнутрь барельефа. Рука спокойно проходит через рябь… И там ухватывает и начинает тянуть наружу… пуделя, серебряный набалдашник трости!

СТОП!

Пальцы разжать и всё назад! Валера отпускает пуделя и вытаскивает из ряби свою пустую ладонь. Изображение Танцора и лошади возвращается на своё место. Пробует ещё раз. Всё чётко работает! Нажимаешь в определённой точке… изображение Танцора исчезает и на его месте открывается отверстие в рябь.

А что там за ней? Да чёрт его знает… Другое измерение⁈ Параллельная реальность⁈ Но там находится трость. А это значит…

Купец Семён Феофанович Хромов всё просчитал верно. Видать потоптался вокруг Валеры в грядущем, понял, что барельеф тот не продаст, а оставит себе… спрятал туда всё что надо… И убыл в своё «родное» время… Каким образом? без трости? Скорее всего да, уже без неё. А оно потом само… «как резинкой подтянуло». И спокойно, уже без всяких чудес, прожил до 80 лет. А что, деньги были… а про остальное уже пусть Валера думает. В грядущем… И всё это он видимо сделал в тот день, когда они встретились с ним на проходной Бюро СМЭ, где он потом спалил труп Танцора в «Мобильном крематории».

Кстати Валера кажется понял, почему эта «машина времени» не ездит в прошлое. Прошлое — это ведь по сути «жизнь вечная», монополия Бога. И Иоанн Иерусалимский просто не