о нем думаешь и рисуешь страхи больше, чем есть. Еще пообещали, чтобы я по душе не боялась выбрать, и что помощники у меня будут.

— Это к чему?

— Не знаю. Но до больницы я так и не дошла. Знаешь, думаю, и не дойду. Вернее, дойду, но не с той целью. Пойду, когда на учет надо будет вставать, вот…

— Оставить ребенка решила?

— Да. Мне сказали, девочка будет. На меня похожа, — вытираю слезинки. — Как я это сделаю, когда она на меня похожа будет?

— Ой, я бы в эти цыганские басни не верила! И вообще… Надо за тобой смотреть. Вдруг они тебя зомбировали, заговорили. Не сразу, с отсрочкой.

— Перестань, все хорошо. Я просто устала сегодня. Они правы, я думать и сомневаться больше устала, чем делать. Еще я решила, что с работы уйду. Тяжело дается.

— Шить?

— Нет. Я про ресторан. Мне сложно людьми управлять, контактировать много, угождать зарвавшимся клиентам. Они в морду готовы плюнуть, потому что деньги платят. Иногда скандал поднимают, потому что им не понравилось, как салат в тарелке лежит. Представляешь? Не совсем так, как в меню указано. И скандал. Еще на туфли мне плюнул, боров пьяный. Я бы ему этот салат на голову надела и пинками под жирную сраку выгнала… А ты стоишь и улыбаешься… Потому что клиент всегда прав и ссориться с ним нельзя! И в коллективе тоже всего происходит. Склоки, дрязги, мелкие подлости из зависти… Не мое это занятие. Как только так долго продержалась? Уйду. Меня только деньги держат, через силу хожу.

Решение оставить ребенка я приняла спонтанно. Было страшно решиться, но когда я вслух это озвучила, поняла, что так правильно, что внутри как будто все успокоилось, улеглось.

С работы уйти оказалось чуть сложнее, пришлось отрабатывать две недели и много раз объясняться с руководством. Они жалели, что я приняла решение уйти. Говорили, что такой честной старшей у них еще не было. Все остальные норовили подворовывать понемногу, набивая карманы.

В ателье я приняла решение остаться и выйти на полный день, но прямо сказала, что мне вторую работу придется оставить, а там мне платят… недурно. В итоге подняли обещанную зарплату даже больше, чем я рассчитывала.

Оказывается, когда делаешь непростой выбор и при этом прямо говоришь, на что рассчитываешь, отказываясь от чего-то, к тебе могут прислушаться и оценить по достоинству.

* * *

Что касается Тихона, я видела его как-то.

Случайной, честное слово…

Несмотря на то, что с работы в ресторане я ушла, отношения с некоторыми девчонками поддерживала. И, самое интересное, когда я больше не была их начальницей, слишком праведной, отношения стали крепче, и у меня появилось две приятельницы, с которыми общение сложилось довольно тесное. Кристина и Олеся. Кристина отмечала свой двадцать пятый день рождения с размахом, позвала всех в дорогой клуб, куда флаеры ей достались даром. К тому времени у меня уже был приличный срок, на пятом месяце животик стало видно.

Казалось бы, ничего не предвещало беды, но тут… я случайно поворачиваю голову влево. Неведомая сила ведет мой взгляд выше, и я замечаю… его. Тихон!

Сколько месяцев мы не виделись, а я его сразу узнала. Даже с изменившейся прической. Теперь его волосы стали длиннее, он поправляет их пальцами, отбрасывая назад. Одет так, что даже через весь зал от него несет роскошью и кичем. Он здоровается с молодыми мужчинами, жмет руки, представляет свою спутницу, которая висит у него на плече.

Его невеста, конечно же! Та самая сучка…

Вот только я замечаю странность: у нее нет беременного живота! Куда он делся?! Или она уже родила?

Я прикидываю… Она мне узи показывала пять с лишним месяцев назад! Если и родила, то недоношенного, наверное, раньше срока? Или у нее срок уже был довольно большой? Такой, что живота нет, но на аборт уже поздно!

Вот так и не скажешь. Черт их разберет. Может, и родила. Родила и пошла в разнос, вон как к Тихону липнет, гладит, трогает его. Он активно поглаживает ее круглый зад.

В глазах закипают слезы.

Его ладонь могла бы гладить мой беременный животик, с нашей дочуркой, а вместо этого он трогает чью-то жопу.

Как обидно становится… Я думала, уже выплакала свои глаза по нему, но, кажется, еще не все. Еще остались непрошеные чувства глубоко-глубоко!

Я так долго и пристально на него смотрю, что в какой-то момент Тихон поворачивает голову и ведет взглядом в мою сторону. Мгновенно отворачиваюсь, спрятав лицо за волосами, прижимаюсь к плечу приятельницы.

Сердце колотится как безумное. Лишь бы он меня не заметил!

Глава 38

Аглая

Едва дышу. Задыхаюсь.

Шум в ушах.

Олеся понимает мое поведение неправильно и спрашивает с участием:

— Тебе плохо стало? Девчат, Глаше плохо. Она беременная. Вдруг рожать начнет?! А кто-нибудь умеет принимать роды?!

— Ты дурная, что ли?! — говорит Кристина. — Какие роды?! Ей еще рожать сильно!

— Тем хуже! Будут осложнения… — волнуется Олеся.

— Все хорошо, — сиплю. — Просто увидела кое-кого и не хочу, чтобы он меня заметил.

— Бывший! — хором ахают девчонки.

— Где он? Где этот козел? — уточняет Кристина. — Покажи нам, мы его проучим!

— Да, покажи, — храбрится Олеся. — Ненавижу кобелей! Мой папаша гулял от одной семьи к другой, потом бросил маму беременной! А сейчас ему плохо стало, и он давай каяться, козел старый. И этот такой же…

— Да прекратите вы. И не скажу, где он. Не хочу привлекать внимания. Он меня обманывал. У него невеста имеется, а я так… между делом… была. В общем, не стоит. Меня один раз уже опозорили прилюдно, обозвав шалавой. Больше не хочу.

— Сам он шалава, — бросает Кристина. — Надо было отомстить.

— Я отомстила. Немножко, — рассказываю.

Девчонки в ответ громко смеются.

— Надо было ему еще колокольчики подрезать. Ты же хорошо с ножницами управляешься. Я видела в аккаунте мастерской, как ты этими ножницами вжух и ровненько все так, красиво! И ему надо было точно так же… Только не стараться. По кривой кромсать!

Невольно начинаю смеяться. Тихон точно не в курсе, что умею хорошо кроить и шить… Удивился бы он или нет? В целом, в этом что-то есть. Такое… Волнующее.

— У тебя есть его фото?

— Нет.

— Жа-а-аль! — вздыхает Кристина, подпирает щеку рукой. — Ты могла бы повесить его фотку на стену и поиграть в дартс. Метила бы прямо в бесстыжие глаза и точно попала бы в десяточку.

— Ну и что потом? Смотреть на эту дырявую фотку? Глупости.