Борис Михайлович подумал, что Савин, как обычно, отделается взяткой. Система у нас такая — дать милиции заработать. Он вспомнил, как сам с полгода назад летел пассажиром в родной городишко. Вез деньги — квартиру отцу купить. Что-то у родителей на старости лет не заладилось: задумали развестись. Делить хорошую трехкомнатную Борис смысла не видел, вот и предложил отцу что-нибудь подобрать. И как-то все впопыхах произошло — отец нашел хороший вариант, Борис снял с зарплатной карты деньги, купил билет и полетел. Только вот на свои наличные справки никакой не взял. А милиционеры портовые, как только увидели в его сумке пачки денег, привязались, словно пиявки! Без документов можно только шестьсот тысяч на внутренних рейсах провозить, а если больше у тебя — справку давай, что ты их заработал, а не украл. Борис уж и так, и эдак объяснял, что деньги эти — зарплата за несколько месяцев, что пилот он, в такой-то компании работает. Только при слове «зарплата» у ментов в глазах зажегся такой яркий огонь классовой ненависти, что стало ясно — никуда они сейчас Михалыча не выпустят. А там отец ждет, время сделки назначено, да и отгулов всего два дня. Надо лететь! Пришлось с этими акулами в погонах делиться, да еще в журнале их поганом писать, что претензий ни к кому не имеешь. Борис Михайлович тогда только зубами скрипел, подписываясь сто сорок седьмым номером «не имеющих претензий» за текущие сутки. А времени-то было одиннадцать утра! Это сколько ж они под разными предлогами граждан уже облапошили, какую сумму собрали?! Поначалу думал по возвращении разобраться, а потом, как всегда, закрутило, забылось. Работа, семья, заботы, командировки — не до того, одним словом. Зря, конечно. Чем больше им потакать, тем борзее они становятся.

— Да шут с ними, — Михалыч вздохнул, — главное, Савина вывели. Багаж-то успели снять?

— Успели! — улыбнулся Фадеев, — Евгений заранее распорядился.

— Тогда, — Михалыч улыбнулся в ответ, — даем закрытие дверей и отгон трапа?

Михаил Вячеславович кивнул, весело подмигнул Антонову и устроился в кресле командира. Все его существо теперь наполняло такое громадное счастье, что он буквально сиял: через несколько минут его машина вырулит на взлетно-посадочную полосу, оторвется от земли и принесет долгожданное чувство свободы.

Антонов смотрел на командира с благодарной улыбкой.

У Михалыча от сердца отлегло. С таким настроением в кабине можно хоть в кругосветное путешествие! Он пристегнулся и, приготовив контрольную карту, стал наблюдать за работой Андрея.

— Расчет скорости на взлетно-посадочной полосе, — бросил Фадеев.

— Скорость сто пятьдесят два, сто шестьдесят восемь, сто семьдесят восемь, — молниеносно выдал Антонов.

— Вводи, — кивнул командир, — проверка готовности к запуску.

— Есть.

Проверив состояние приборов, Фадеев связался с выпускающим техником на земле.

— Колодки убраны, готовы к буксировке, — прозвучало в наушниках.

— Спасибо.

— Добрый вечер, 777, — в наушниках появился голос диспетчера руления.

— Добрый! — радостно поприветствовал Фадеев. — 777, стоянка восемнадцатая, разрешите буксировку и запуск.

— 777, разрешаю буксировку и запуск. Седьмая точка.

— Вас понял.

Фадеев почувствовал, как машина сдвинулась с места и, увлекаемая за собой водилом, стала сдавать назад. В пассажирском салоне, как и положено, бортпроводники проводили проверку привязных ремней безопасности, открывали шторки иллюминаторов.

Еще пара минут — и будут запущены двигатели, громадный «Боинг-747» обретет собственную, зависимую только от командира, мощь.

Машина остановилась. Снова прозвучал голос диспетчера:

— 777, зона чистая, буксировка закончена.

— Понял, запускаем двигатели.

Один за другим заработали все четыре.

— Двигатели запущены, — доложил Фадеев.

— Вас понял, счастливого пути, — попрощались в динамике.

Фадеев проверил показатели на приборной панели, прислушался к мерному урчанию моторов, увеличил тягу.

Человек в рабочем жилете на летном поле вопросительно задрал голову, Фадеев кивнул и поднес к лобовому стеклу руку в жесте «о’кей». Важно и степенно самолет двинулся вслед за машиной аэродромного сопровождения, мигающей желтым сигнальным маячком.

Фадеев с нескрываемым удовольствием выруливал к полосе, следя за пробегающими под громадным воздушным судном зелеными огнями и вслушиваясь в команды диспетчера. Машина сопровождения ушла вправо, Фадеев остановился. Сквозь лобовое стекло он видел, как зашел на посадку «Боинг-737» родной авиакомпании. «Ну вот, — с удовольствием подумал он, — теперь наша очередь». Фадеев сделал четко выверенный поворот и приостановился перед рядами желтых огней, протянувшихся с двух сторон вдоль взлетно-посадочной полосы.

— 777, взлет разрешаю. Тридцать вторая правая.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Михаил Вячеславович.

— Счастливого пути!

— Экипажу пассажирской кабины приготовиться к взлету.

Желтые огни побежали мимо, с огромной высоты пилотской кабины они казались светящимися полосами; их сменили огни оранжевые, потом красные. Сто пятьдесят два, сто шестьдесят восемь. Фадеев взял штурвал на себя, и мощный тяжелый самолет почти незаметно оторвался от земли.

— Добрый вечер, 777, — знакомый голос диспетчера круга заставил Михаила Вячеславовича улыбнуться.

— Добрый вечер!

— Занимайте эшелон тысяча восемьсот.

— Вас понял. Спасибо.

Фадеев следил по приборам за тем, как уверенно и четко самолет набирает высоту. Вот в такие мгновения он действительно гордился собой! Ощущал внутри необыкновенную силу, помноженную на мощь «Боинга-747». Что ему было сейчас до земных неурядиц, до забытых в начальственном кабинете сложностей и проблем? Он отдавался небу всей душой, всем своим телом, которое мгновенно становилось легким и юным. И небо безропотно, с чувственной покорностью, принимало его.

— 777, набирайте шесть триста. Хорошего полета!

— И вам доброй ночи!

Михаил Вячеславович с удивлением отметил, как быстро они вышли из зоны аэропорта. А может, это он сам, соскучившись по любимой работе, не заметил времени. Скорее всего. Не заметил.

Через двадцать минут, набрав десять тысяч шестьсот метров, самолет встал на трассу. Фадеев откинулся в кресле командира и отстегнул ремень.

— Ну, что? — довольный, он подмигнул Антонову с Михалычем. — По кофейку?

— Можно, — улыбнулся Андрей: волшебное настроение командира передалось и ему.

— Позови бортпроводницу, пусть принесут.

Через минуту перед дверью в кабину появилась молоденькая и перепуганная девушка в форме. Наверное, новенькая. Андрей открыл. Бортпроводница стеснительно вошла и встала у двери. Фадеев заговорщицки подмигнул Михалычу и незаметно прижал указательный палец к губам. Теперь оба старших товарища молчали, любопытствуя, как себя будут вести эти двое — новенькая, которая, похоже, их боится, и Антонов, который сам не прочь от любого общения улизнуть.