и отказать князю в помощи не смел. — В таком случае я поеду с ней.

— Исключено! — высокий лоб слуги недовольно сморщился.

— Это ещё почему? Я не отпущу её одну!

— Вам не стоит опасаться за безопасность панны Ядвиги. Ваша дочь вернется домой цела и невредима… как только князь Витольд оправится. Вам же ехать с ней нельзя. Непозволительно, чтобы князя видели в таком уязвимом состоянии. Он бы никогда этого не позволил.

— Но я… — попытался возразить староста, но Миколай оказался непреклонен.

— Это не обсуждается, но, чтобы вы были спокойны, уверяю, что с этой самой минуты ваша дочь под защитой самого князя. А ваши стеснения будут достойно вознаграждены. Надеюсь, я достаточно убедительно говорю?

Мужчина понимал, что перечить знати опасно для жизни.

«Мёртвым я не смогу защитить дочь…», — подумал староста.

Неожиданно для всех из кухни вышла Ядвига. С самого начала она стояла у двери и подслушивала разговор.

— Отец, я поеду. Не стоит так волноваться. Поставлю князя на ноги и скоро ворочусь.

— Путь не близкий.

— Не имеет значение. Раз во мне нуждаются за пределами деревни, я не в праве отказать. Иначе рискую разгневать богов.

Ядвига искренне хотела помочь, но во время того, как она украдкой подслушала чужой разговор, в голове созрела идея. Если ей удастся помочь самому князю, то в благодарность он может благословить её брак с Николасом, и тогда отец уже не посмеет возразить.

— Это мой долг, отец, не препятствуй.

Веслав и сам понимал, что упираться бессмысленно.

— Хорошо, — с тяжёлым сердцем мужчина отпустил дочь.

Ядвига быстро собралась и отправилась в путь в сопровождении Миколая.

Отец не солгал, когда сказал, что замок находится далеко, но девушка помнила все трудности своих прошлых путешествий, поэтому поездка в удобном экипаже показалась ей лёгкой, хоть и длительной прогулкой.

По прибытии её сразу проводили в покои вельможи. Шагая широкими длинными коридорами вслед за слугами, гостья с восхищением оглядывалась по сторонам, но больше всего её впечатлили сами покои князя. Всё кругом дышало роскошью и богатством. Дорогие ткани, изысканная резная мебель, старинные сундуки, украшенные искусной росписью. И все это великолепие утопало в свете бесчисленного количества свечей, накаляющих воздух до удушья.

— Нужно открыть ставни и пустить воздух. В таком количестве свечей нет необходимости. Достаточно и десятка, — неожиданно для себя протянула она, цепляясь взглядом за широкую кровать, вокруг которой плотным кольцом обступили седовласые мужчины в длинных черных платьях.

В одночасье все обернулись и впились в Ядвигу удивлёнными взглядами. Никто не ожидал, что новоприбывшая так скоро начнет сыпать столь смелыми распоряжениями.

— Какой вздор! Да она ведь ещё совсем дитя! Что сможет сделать этот ребенок?! — возмущенно воскликнул один из круга.

По комнате пронеслось недовольное роптание, но сдержанный Миколай быстро угомонил присутствующих.

— От вас было толку не больше, уверяю. За столько дней ничего не сделали. Поэтому расступитесь и позвольте целительнице осмотреть князя.

Недовольно цокая языками и тихо причитая, толпа расступилась, и Ядвига смогла подступиться к больному. Стоя у изголовья кровати, она несмело посмотрела на бледного мужчину. Он был молод и некогда силен, но болезнь забрала здоровый цвет лица, наложив серый отпечаток на загорелую кожу и ровную полоску губ. Несмотря на изматывающий недуг, он был красив и широкоплеч. Узкий длинный подбородок и высокие скулы придавали ему суровый, даже жестокий вид, а черные блестящие волосы, рассыпанные по подушке и плечам, добавляли загадочности к его величественному образу.

Глянув на слугу, который доставил её сюда, и получив его немое одобрение в виде кивка головы, Ядвига коснулась кончиками пальцев запястья князя и прислушалась к неровным ритмам, стучащим под кожей. Затем она провела более тщательный осмотр, после чего спросила присутствующих:

— Давно князя лихорадит?

— Третий день на ряд, — ответил один из лекарей, который с интересом наблюдал за тем, что же делает столь юная девица.

— Плохо… — нахмурилась Ядвига. — Вы нашли причину его хвори?

— Нет, — донеслось обречённое признание из толпы, что ещё больше огорчило целительницу.

Девушка знала, что вперёд лечения необходимо было проверить кровь: убедиться, что в ней нет дурной черноты и нечисть какая не приложилась. Поэтому она достала свою длинную серебряную иглу, которую всегда держала при себе, и, раскалив её над пламенем свечи, уколола палец вельможи.

На удивление всех присутствующих, кровь оказалось столь густой, что одна единственная капля с трудом вышла на месте прокола.

Наконец целительница заключила:

— Кровь слишком густая… Кожа неестественно бледная. Холодный пот… Чую, не обошлось тут и без темных сил.

— Сможете помочь нашему князю? — обеспокоенно поинтересовался Миколай, вытягивая шею и издали наблюдая за происходящим.

— Состояние очень опасное, но поправимое. Однажды я видела такое.

— И вы справились с этим?

— Вам не стоит переживать: я знаю, что делать. Только… попрошу оставить меня с захворавшим наедине, чтобы хворь его на другого не перешла.

Никто не стал возражать, тем более, что руки лекарей уже опустились. Покои опустели, и Ядвига осталась один на один с князем и его недугом.

Выхаживала она его без малого десять дней и ночей, не отходя от постели правителя. Мужчину то лихорадило, то бил озноб, то он метался в бреду и бормотал что-то несвязное, а Ядвига продолжала самозабвенно выпаивать его отварами и нашептывать заговоры, отгоняющие злых духов и укрепляя дух в ослабевшем теле.

«Интересно, какого цвета у него глаза? Наверное, такие же черные, как и его волосы», — подумалось ей, когда усталость свалила с ног и она, медленно опустившись в кресло, уснула.

Сон её был всегда чуткий, но утомление оказалось сильнее, поэтому девушка не сразу услыхала, как её подопечный очнулся.

Витольд открыл глаза и попытался разглядеть, где он находится. Узнав родные стены, он повернул голову, чтобы позвать слуг и попросить воды, но замер, не в силах и слова вымолвить, пораженный до глубины души прекрасным видением.

У изголовья кровати, сидя в кресле и подперев голову рукой, мирно спала девушка, окутанная ореолом огненных волос, пылающих в мерцающем свете свечей. Витольд долго любовался, размышляя о том, кто же она такая и что делает здесь, в его покоях у самой кровати. Он попытался подняться, и шорох мягких простыней пробудил красавицу. Она распахнула большие глаза цвета драгоценных изумрудов и с удивлением посмотрела на пробудившегося мужчину.

— Вы очнулись! — воскликнула она, вскакивая с места и припадая к мужской груди, чем ошеломила князя.

Ядвига всего лишь хотела услышать, как бьётся его сердце, но вместо ровных спокойных ударов она услыхала, как бешено оно колотилось.

— Слишком частое сердцебиение… Как Вы себя чувствуете?

— Хорошо, — хрипло ответил