Это была не просто влюбленность или желание заполучить хорошего мужа. Адалин любила его так самоотверженно, как только женщина может любить мужчину. Каждый его взгляд в сторону другой будто оглушал Адалин, лишал способности дышать и ровно стоять на долгие минуты. Она засыпала и просыпалась с мыслью о том, что натворила. Корила себя, плакала, затем из последних сил брала в руки и пыталась мыслить трезво.

— Уже слишком поздно, — подсказывал ей разум. — Слишком поздно…

Лилит Рейнхард гостила в замке уже больше недели и Адалин постоянно встречала ее в обществе феодала. Учитывая, что девушка не пользовалась услугами гувернантки, все работники поместья вторили одно и тоже: дело идет к замужеству.

Сомерсильд перестала спать и есть. Каждый день казался ей очередным испытанием на прочность и радости в нем она больше не видела.

Но бессонница тоже имела свои плюсы. Адалин не переставая читала, изучала что-то новое. К тому же оказалось, что на рассвете фон Миллер упражняется со шпагой в саду. На его тренировки открывался прекрасный вид из центральной гостиной.

Адалин с замиранием сердца смотрела, как рукава свободной рубашки разлетаются на ветру, а под конец она облепляет каждый сантиметр тела мужчины. Острая шпага в миг расплавлялась с соломенной куклой, и феодал переходил на соседние деревья.

Внезапно мужчина замер, навострил чувства, а затем посмотрел прямо туда, где стояла сама Адалин. И пусть стекло было темным, прикрытым густо раскинувшейся ивой, девушка все равно испуганно отшатнулась назад.

— Как долго… — прошептала Сомерсильд, лежа на кровати и глядя в потолок. Дьявол, как же долго она не слышала голоса мужчины, как давно не общалась с ним лично. Будто прошли долгие мучительные годы…

Адалин подскочила на постели, услышав чем-то уверенный стук. До начала работы было еще долго, поэтому девушка не стала одевать униформу, а лишь взяла свечу и медленно, осторожно вышла в коридор.

— Здесь есть кто-то? — громко протянула она, не получив ответа. И когда уже было решила, что во всем виной ветер и скрипящие половицы, вдруг случайно опустила взгляд вниз и обнаружила на коврике маленький сверток с прикрепленной к нему обрезанной белой гортензией.

Войдя обратно в спальню, Сомерсильд нетерпеливо его развернула и нашла внутри свой же шнурок с пояска. Только под утро девушка наконец вспомнила, где потеряла его… У того самого окна, когда кинулась бежать прочь и зацепилась.

— Неужели сам фон Миллер его принес? — со всех ног Адалин кинулась обратно в коридор, но не нашла там даже намека на чужое пребывание. Тогда она понуро вернулось обратно и снова легла в постель вместе с гортензией. — Зачем ему дарить мне цветок? Глупости! Наверняка, это кто-то другой…

На следующее утро Анна оповестила ее, что Рейнхард покинула поместье вместе с господином фон Миллером.

— Они отправились на конную прогулку, — шептала она так радостно, что Адалин в миг стало тошно. — Говорят, хотя по пути навестить отца госпожи Лилит и оповестить о скорой помолвке… Боги, мне не вериться, что скоро по этому холодному полу затопают детские ножки!

Никогда в жизни Сомерсильд не могла подумать, что станет так дотошно и тщательно натирать мраморную лестницу у центрального входа в замок, тайно ожидая возвращения фон Миллера. Но обед давно прошел, а парочка так и не вернулась.

— Если господин заночует в доме Рейнхард – свадьбе точно быть! — сетовали довольные горничные, чем буквально заставили вспыхнуть Адалин.

Она раздраженно бросила тряпку на пол и, невзирая на упреки Анны, отправилась в парк, перевести дыхание. Легкий ветерок и шелест листвы немного успокаивал, но сердце девушки до сих пор вырывалось из груди, а боль в каждой клеточке тела перестала быть душевной. Каждая мышца ныла, голова трещала, легкие будто стали меньше в два раза.

Адалин буквально ощущала, как рассыпается от тоски.

Девушка сидела на небольшой скамье, бесцельно глядя перед собой и думая о несбывшихся мечтах, когда на горизонте появились очертания мужчины. Адалин сразу узнала в нем фон Миллера и вскочила с места, радостно улыбалась. Ведь спутницы рядом с ним не видела. Но тут же улыбка померкла, когда и лошади рядом не обнаружилось.

Чем ближе оказывался феодал, тем страшнее становилось Сомерсильд. Белая рубаха его была покрыта каплями крови, а на руках показалось бесчувственное тело Лилит.

— Что произошло, господин!? — Адалин первой оказалась рядом, и взгляд ее упал на внушительную рану около виска. — Она жива?

— Жива, — кивнул усталых и мокрый до нитки мужчина, почему-то пристально осматривая не жертву, а именно саму Адалин. Взгляд его жадно скользил по ее телу, лицу, будто стараясь запомнить каждую мелкую деталь на долгие годы. — Лишь потеряла сознание… Боги, что за вздор! Я предупреждал Лили не испытывать на себе трюки с лошадью у обрыва. Что за глупая упрямая девчонка?!

Адалин сглотнула мягкое и нежное обращение «Лили», которое использую в отношении родных или близких сердцу людей. И, взяв себя в руки, кивнула на дом:

— Идемте. Баркеншоу научил меня обезоруживать рану и накладывать плотную повязку.

Не желая лишнего внимания, фон Миллер занес Лилит в первую на пути спальню первого этажа и быстро отправила за теми вещами, что Адалин указала необходимыми. Когда мужчина вернулся, девушка уже очистила рану.

— Я так переживал, что она умрет, — феодал отмерял шагами комнату, пока Адалин примеряла на себя ипостась лекаря. Девушка старательно сжимала зубы, не позволяя боли вырваться наружу. Она отчаянно повторяла себе лишь одну фразу: «Не смей плакать! Не смей плакать!»

— Уверенна, — как можно спокойнее произнесла Сомерсильд, будто и не была на грани истерики. — Девушка поправиться и придет в себя уже через пару часов. Я не вижу ничего серьезного.

— Я бы мог доставить ее куда угодно за пару мгновений, ты же знаешь, Адалин… — с тяжёлой душей исповедался перед бывшей невестой мужчина, наконец присев на постель и перестав маячить. — Но… Закон не позволяет обращаться перед людьми. Странно, я знаю Лили всю ее жизнь, но не готов был ради нее нарушить правила.

Неожиданно для семя самой Адалин улыбнулась и сразу же поняла, насколько это неуместно и бестактно, он испуганно повернулась к господину с намереньем извиниться, но поперхнулась. Он смотрел на нее… Так знакомо: пылко, жарко, со всей доступной ему страстью. И пусть лицо фон Миллера всегда было серьезным и напряженным, сейчас же глаза его казались океанами души, позволяющими девушки нырнуть в их глубокий омут.

— Адалин… — мягко прошептал он и поднял руку. Адалин показалось, что он хочет привычно коснуться лица, но девушка не успела убедить в своей правоте. Мужчина почти сразу вернул кисть на место. — Я так давно тебя не видел… Как ты? Тебе нравится жизнь в замке?

Сперва девушка хотела привычно отмахнуться и выдать дежурный благодарный ответ, но после не выдержала чувственно прошептала: