Джессика поднялась. Встреча оказалась напрасной.

– Если передумаешь, дай мне знать. Меня пригласили на должность заместителя главного редактора «Туморроу», и я, скорее всего, дам согласие.

– О, вижу, ты тоже не очень-то изменила своим принципам, – криво усмехнулся он.

– Я – профессиональный журналист и по праву могу претендовать на такую должность.

Но, главное, я хочу обеспечить будущее своего ребенка, и карьерные амбиции теперь для меня не имеют прежнего значения. Надеюсь, и ты это когда-нибудь поймешь. – Она встала и стремительно зашагала к выходу…

Потом была встреча в редакции, беседа с будущими коллегами, но теперь это уже не имело того глобального смысла, который она вкладывала в предстоящий переезд. Чарльз уезжал на пять лет. Она просчиталась.

Через три дня вернувшись в Ишбери и уже в сумерках подъезжая к дому дедушки, Джессика удивилась, что ни в одном из окон не горит свет. Может быть, дед с правнуком отправились в гости? Но для визитов было уже слишком поздно. Не понимая, что происходит, она зашла в дом. Беспорядочно раскиданная в гостиной детская одежда и одеяла напрягли ее нервы в недобром предчувствии.

– Что происходит?! – Джессика заметалась из угла в угол, но взяла себя в руки и решила позвонить Берни. Подойдя к телефону, она заметила у аппарата клочок бумаги. Это была записка: «Мы в больнице. Приезжай, как только сможешь». У нее подкосились ноги, Джессика рухнула на стул и несколько минут просидела в оцепенении. Ее охватил ужас. Неужели что-то случилось с Луисом? Этого не может быть… Просто не может быть! Она не переживет этого! Вскочив, она кинулась к машине.

Была уже ночь, когда Джессика въехала на территорию больницы. В приемном покое ей сообщили, что Луис находится в палате интенсивной терапии и что с ним его отец. Она непонимающе уставилась на медсестру.

– Что вы так смотрите? Его привез отец под утро. С ними был еще дедушка, но у того тоже поднялась температура, и его госпитализировали в инфекционное отделение. Это грипп. Дети и старики подчас очень тяжело переносят вирусные заболевания. Но ваш сын под постоянным наблюдением.

Она поднялась в палату. Луис лежал на кровати с закрытыми глазами. Мокрые волосы прилипли ко лбу, а губы потрескались. Рядом сидел Берни, нежно поглаживая ладонью руку малыша. Когда она кинулась к нему, Луис открыл глаза, улыбнулся и прошептал:

– Мамочка, у меня сильно болела голова, мне было холодно и страшно, а потом приехал Берни и мне стало хорошо.

Она кинулась обнимать ребенка. Слезы ручьями заструились по щекам.

– Спасибо, большое спасибо, что побыл с ним! – обернулась она к Прайду. – Теперь можешь ехать домой. Тебе нужно отдохнуть.

Он улыбнулся.

– Я не устал. Когда ты вернулась?

– Пару часов назад. Я думала, что сойду с ума, пока добиралась сюда. Почему вы не послали мне телеграмму? – Она погладила сына по голове. Луис опять открыл глаза.

– Я не хочу, чтобы он уходил. Без него мне страшно. – Ребенок готов был заплакать.

– Хорошо, хорошо, милый! Спи. Мы вместе посидим с тобой. – Джессика поцеловала малыша в пылающий лоб.

– Все произошло слишком стремительно. Луис ночью разбудил дедушку и сказал, что у него в комнате кто-то ходит. Дотронувшись до мальчика, Тиллинг понял, что у ребенка жар. Потом у Луиса начался бред, пришлось вызвать ему «скорую»… Не сердись, что сказал, будто я отец, иначе меня бы не оставили здесь. – Он пожал плечами.

Как она могла сердиться? Чарльзу было все равно, что происходит с его сыном. А Берни? Прочитав в дороге его книгу и осмыслив ее, она многое поняла про этого человека. Например, разгадала, в чем была его сила. Просто он делал то, к чему другие только стремились. Жил по своим убеждениям и совершал необходимые поступки…

– Конечно, я не сержусь, – мягко ответила Джессика.

– Как прошла встреча? – с деланным безразличием спросил он.

– Потом. – В данный момент ей не хотелось делиться с кем бы то ни было своим разочарованием. К тому же тема переезда была слишком болезненна для Берни. Она видела, какое утешение находит Луис в присутствии этого чужого, в сущности, человека. Неужели она что-то упустила, увлекшись мыслями о материальном благополучии своего ребенка в ущерб живому общению? Неужели ее сын рассчитывал на поддержку Берни больше, чем на ее, материнскую? Никакая карьера не стоила потери этого доверия. Теперь, по прошествии месяца с лишним, она была в этом убеждена.

Грипп вызвал у Луиса осложнение, и он заболел воспалением легких. Тиллинг тоже заставил всех поволноваться, правда, не так сильно, как его правнук. Дедушку выписали неделей раньше, теперь он восстанавливал силы после болезни дома. С Луисом все оказалось куда сложнее. Он пролежал в горячке неделю. Потом отказывался делать уколы и принимать лекарства, пока Берни не придумал сказать, что их прислал Санта-Клаус. Было еще много всякого, но теперь испытания остались позади.

– Мама, мамочка! Мы уже готовы. – Луис бежал ей навстречу, раскинув руки. Следом шел Берни. Мальчик не хотел надевать толстый свитер, и опять пришлось воспользоваться уловкой про Санту.

Джессика подхватила сына и прижалась щекой к его кудрявой головке. Берни стоял рядом и смотрел на них. Все, что он мог бы сейчас сказать, читалось в его взгляде. Но слова сами вырвались из его души:

– Я люблю тебя, Джесс! Я не смогу вынести разлуки с тобой и Луисом. Прошу, не оставляй меня!

– И не собираюсь. Это уже в прошлом… Я тоже люблю тебя, Берни! – Откровенное признание удивило ее саму и невероятно обрадовало.

Неужели теперь ей не нужно будет делать и решать все, опираясь лишь на себя, на свой опыт? Самостоятельно идти по жизни, в одиночку бороться с невзгодами?! Она не могла упустить величайшей возможности, дарованной судьбой. Не имела права позволить ускользнуть еще одному шансу. Искренняя любовь, светившаяся во взгляде стоящего рядом мужчины, подсказала ей это решение.

– Вот. – Берни полез в карман, вытащил бархатную коробочку и передал ее мальчику. – Покажи мамочке. И спроси, согласна ли она принять это от меня?

Пальчики ребенка неумело открыли крышку, и он восторженно вскрикнул, увидев сверкающий камень.

– Это тоже от Санты?

– Нет, это мой подарок, – рассмеялся мужчина.

Луис серьезно посмотрел на смеющуюся Джессику.

– Держи, мамочка. Берни дает тебе это красивое кольцо. Тебе ведь нравится? Оно сверкает. Хочешь его надеть?

– Да, хочу. Очень сильно хочу! – Она продолжала улыбаться сквозь слезы радости. Теперь ей не требовалось присутствие Чарльза, чтобы у Луиса была семья. Почему раньше до нее это не доходило? Не гены определяют отца, а любовь. Берни был надежной опорой для них обоих. Уже сейчас этот человек оказался намного важнее для мальчика, чем его истинный отец, чья кровь текла в его венах.