к господину. Но человечка тут работы не получит, если хочешь, можешь продать её на кухню, — сказала вторая и захлопнула створку двери.

— Что она имела в виду, предлагая продать меня на кухню? Я им сейчас эту дверь на куски порублю, — злилась Ван Лин, туша тлеющие рукава халата в снегу.

— Тогда работы нам точно не видать и удирать придётся. У нас даже провизии на дальний путь нет.

— Вечно ты думаешь только о еде.

Они пошли за угол главного здания, там в стене оказалась небольшая калитка со смотровым окном. На стук в окошко выглянул человек с квадратным лицом.

— Что надо?

— Мы пришли устроиться на работу, — сказал Хун Синь.

— Ты да, она нет. Могу купить её.

— Можно поговорить с вашим господином? Привратницы сказали, что вы нас проводите.

— Ну, раз они сказали, то провожу.

Дверь открылась, и в полумраке небольшой комнаты они рассмотрели одетого в белые одежды мужчину. Двигался он странно, словно цапля, которую зачем-то нарядили в длинный халат. Он пошёл вперёд, указывая им путь. Они шли через огромную кухню, где что-то дымилось на сковородах и шипело в котелках, ровными рядами стояли чайники всех размеров и форм, в клубах пара и дыма суетились повара. Дальше была огромная столовая, украшенная фонарями и флагами, каждый столик сверкал лаком, стены были из деревянных резных панелей. Потом они прошли через внутренний двор с садом и зашли в маленькую комнату, где лежало множество рулонов белой ткани, и поднялись по лестнице на второй этаж. В здании было жарко и влажно, пахло размокшим деревом и эфирными маслами.

Человек-цапля проводил их в кабинет хозяина. Комната оказалась почти пустой, но производила ошеломительное впечатление. Весь пол был засыпан белым морским песком, а в середине комнаты с потолка падал водопад в отверстие в полу. Лишь с трудом отведя взгляд от этого необычного зрелища, Ван Лин заметила большую лежанку, с которой поднялся хозяин им навстречу. Старческое лицо расплылось в улыбке, его можно было принять за милого дедушку, если не обращать внимание на большое, подобное бычьему тело, с которого за гостями наблюдало ещё три пары глаз.

— А-а-а-а! — вскрикнула Ван Лин, и щёлкнули, выдвигаясь, клинки.

— Ван Лин, успокойся. — Успел перехватить за локоть девушку Хун Синь. — Я кажется понял, куда мы попали.

Хун Синь поклонился и потянул за собой Ван Лин. Она нехотя спрятала клинки и поклонилась.

— Здравствуйте, уважаемый Байцзэ. Мы пришли сюда в поисках работы. Но теперь понимаю, что совершили ошибку.

— О, думаю, ты вполне можешь поработать тут. Я с радостью беру кицунэ в работники. А вот девушка не сможет работать в моих банях, и на то имеется множество причин. Основная кроется в том, что для многих гостей она окажется в меню, ну а другая — твоя подруга лишена рук. Почему ты не наколдуешь себе руки, дитя? Я вижу, у тебя довольно мощная ци, чтобы сделать это.

— А вы знаете, как наколдовать руки? — воскликнула Ван Лин, не обратив внимания на то, что её пророчили в главное блюдо для гостей.

— Сам я не интересовался этим вопросом, но знаю одного заклинателя, способного это сделать.

— Не подскажете, где его можно найти?

— За нашими банями начинается тропинка, она ведёт через брошенную деревню, а за ней есть озеро. Там он и живёт. Так что насчёт работы? — обратился хозяин снова к Хун Синю.

— Простите, нам надо посоветоваться, — сказал Хун Синь и потянул Ван Лин в сторону.

— Я так поняла, что меня на работу не примут. Тогда отправлюсь к озеру и попытаюсь упросить заклинателя взять меня в ученицы. А ты не мог бы заработать тут немного денег? Я бы с удовольствием тебе помогла, но меня грозятся съесть, — развела руками Ван Лин, надеясь, что лицо у неё достаточно расстроенное. Внутри же всё кипело от желания скорее пуститься бежать к озеру.

— Очень заманчиво, — тяжело вздохнул Хун Синь. — Мне совсем не хочется отпускать тебя одну, но ты и правда не сможешь тут остаться. Хорошо, я провожу тебя до озера и вернусь.

— Не стоит, я доберусь одна. Кто знает, как этот заклинатель относится к ёкаям.

— Как он относится к молоденьким девушкам, мы тоже не знаем.

— Пусть только попробует меня обидеть! Ты не веришь, что я смогу справиться сама? — разозлилась Ван Лин. Ей совсем не хотелось потерять шанс вновь обрести руки.

— О, я ничего такого не хотел сказать. — Замахал руками Хун Синь.

Ван Лин фыркнула и, не прощаясь, гордо прошествовала на выход из кабинета. Человек-цапля бросился за ней, чтобы проводить. Хун Синь смотрел из окна, как Ван Лин покидает бани. Цепочка её следов мелкими стежками прошла по белому полю не тронутого снежного полотна. Хун Синь вернулся к хозяину и спросил:

— Уважаемый Байцзэ, а у вас найдётся работа для учёного?

Глава 13

Хун Синь осмотрелся на новом месте работы: массивный стол, заваленный табличками, стеллажи, где всё валялось так, что больше напоминало выгребную яму. Бывший чиновник, занимающийся учётом в бане, на рабочем месте ел, пил вино, спал, играл в настольные игры и приводил к себе симпатичных банщиц. Единственное, что его точно не волновало, — это работа. Скопилось её много, и все записи перемешались с остатками еды и другим мусором. Хун Синь растерялся и подумал, что легче было бы трудиться банщиком, чем разгребать это безобразие. Интуиция лиса подсказывала, что в записях полно ошибок и свести баланс окажется непосильным делом. Но глаза — лентяи, а руки — удальцы. Так что Хун Синь подошёл к столу и стал аккуратно доставать свитки, ссыпая с них шелуху арахиса и куриные кости. Где-то на стеллажах пряталась книга учёта, куда надо было собрать все данные за последние полгода. Когда все свитки со стола были убраны, пришлось идти за ведром и тряпкой, чтобы отмыть липкую и жирную столешницу. Иначе работать там было бы невозможно.

Пару раз к нему заглянули банщицы, похоже, слух о новом работнике разошёлся среди персонала. Работающие тут кицунэ спешили оценить нового чиновника. Отмыв стол, Хун Синь принялся сортировать все таблички и свитки в две кучи. В одной все доходы, которые приносила баня, а в другой все расходы на её содержание и оплату работникам. С расходами дело обстояло лучше: все дощечки и расписки прежний чиновник просто бросал в угол, когда получал от поставщиков. А вот доходы должен был записывать он сам, что, похоже, делал редко и задним числом. Этих записей было совсем мало, а