встречал похожих существ в своём мире. Только у тех было шесть лап и когти подлиннее.

Ну а потом пышка зашла ко мне в детскую. Умудрилась-таки спеть свою колыбельную. А потом вышла за дверь.

Я и без таких песен хорошо засыпаю. В основном довольно быстро, когда меня посещают сладкие мечты. В одной из них Кузя уже вырос, и мы с ним раздаём направо и налево люлей. Есть уже ездовой монстр и ещё несколько мощных и страшных.

Да, эти мечты были вполне осуществимы. Я закрыл глаза и попытался уснуть.

А затем раздался громкий вскрик. Звон стекла в прихожей. Звук падающего тела.

— Что это, Ваня? — всхлипнула маман.

— Ща разберёмся, — зарычал в ответ батя.

— Ой-ё-ёй! — закричала пышка со стороны входной двери.

Как же я мог такое пропустить. Конечно, покинул кроватку и выбежал в коридор.

Направился к приоткрытой уличной двери. По пути замечая, что в разбитом окне между осколков застряли садовые ножницы, и в потолок торчал шест, с которого те сорвались.

Вышел на ступени. Но меня даже не заметили.

Родители, пышка, Аннушка изумлённо смотрели на лежащего возле входной двери Ираклия. На его животе были следы от вил.

Рядом стоял Захарыч со своим дуэльным оружием в руках. Причём нового образца! Оба слуги где-то раздобыли новые инструменты.

— Кажется, я его убил, — прохрипел Захарыч, продолжая в шоке смотреть на поверженного Ираклия.

Глава 13

— Ты что наделал? — процедил батя, надвигаясь на Захарыча.

А тот попятился назад, выставив вперёд руки.

Но вот Ираклий пошевелился, закашлялся. И девушки ахнули.

Садовник сел, судорожно прощупал себя под рубахой.

Ого! Да там у него магический доспех! Я заметил знакомый отблеск, который нередко встречал в своём мире. Неужто и здесь применяются такие же защитные фиговины?

— Да он жив! — показал пальцем Захарыч, таращась на поднимающегося Ираклия. — Он выжил! Смотрите, Иван Александрович!

Батя обернулся и уставился прожигающим взглядом в Ираклия.

— А теперь скажи, откуда у тебя такая дорогая штуковина, — процедил папа Ваня. Кажется, ещё искра, и он взорвётся от гнева.

— Накопил… И я… я всегда пе-перестраховываюсь, — вновь начал заикаться Ираклий. — Тем более у вас пи-питомцы всякие зубастые ходят.

— А что, я считаю это верным решением, — поддержала его пришедшая в себя маман.

Понятно, что садовник работал раньше в состоятельной семье. Мог и накопить. Но почему же мне кажется, что это неправда? Что он скрывает? Судя по реакции, которую я сейчас наблюдаю — так оно и есть.

Ладно, ещё понаблюдаем за этим новым слугой. Может быть, я действительно придираюсь и он просто волнуется?

— А теперь миритесь, — холодно обратился к слугам батя. — Чтобы мы все слышали. Иначе обоих выкину вон из поместья. Мне здесь нужны работники, а не дуэлянты.

Захарыч покосился на батю, затем вздохнул и подошёл к Ираклию, виновато посмотрев на него.

— Извини ты меня, Ираклий, — протянул он руку. — Это всё ради Ларисы… Михайловны.

Пышка тут же охнула.

— Ладно, замяли, — Ираклий обменялся с Захарычем рукопожатиями. — Я не ожидал, что ты так близко к сердцу воспримешь мои… комплименты.

— Надеюсь, Ираклий, ты не будешь писать заявление о нападении, — обратился к садовнику батя. — Очень надеюсь.

— Да вы что, Иван Александрович, — удивился садовник. — Конечно, нет. Я не пойду в по-полицию. Мы уже всё замяли. И вообще… мне больше нравится Аннушка.

Аннушка тут же покраснела и смущённо хихикнула. Ну а Ларису Батьковну это очень задело. Она покраснела пуще прежнего, и сдерживало её только присутствие родителей.

Не было бы их, наверняка бы влепила пощёчину Ираклию. А удар у неё тяжёлый, это точно.

— Так значит все слова твои были ложью? Так выходит? — обиженно засопела пышка.

— Так это комплименты, Лариса Михайловна, — ответил Ираклий. — Не более того… Вы неправильно меня поняли.

— Так! Заканчиваем спектакль! — зарычал батя. И все замолкли.

— Всем спокойной ночи, — сказала маман, улыбнувшись пышке.

— Не всем, — поправил её батя. — Захарыч с Ираклием берут и вставляют стекло в окно прихожей.

Слуги переглянулись и вздохнули. Особого выбора у них не было.

Ну а дальше все улеглись спать. Лишь тихие голоса со стороны входа и еле слышный стук молотка нарушали мёртвую тишину в поместье.

* * *

Поместье Смирновых, следующее утро.

Хорошо хоть мне дали проснуться. А потом я умылся и вышел на кухню к завтраку и…

Родители начали задавать вопросы.

Почему так? Всё просто. Они уже успокоились, выспались, собрались с мыслями и решили восполнить пробелы после вчерашней психологической встряски.

Дождавшись, когда я прожевал последний кусочек омлета, батя спросил меня:

— Серёга, мы тут с мамой поразмышляли… Так куда в итоге спрятались звуколовы? И почему они вас не тронули?

— Я не знаю, куда, — ответил я, делая глоток кваса. — Ушли в лес. А не тронули, потому что они родители Кузи.

— Как? — батя аж рот открыл от удивления. — Ты шутишь? Родители… твоего Кузи?

— Ой, где моё успокоительное, — маман поднялась и подошла к шкафчику.

— Да, это были его родители, — кивнул я.

— А как ты это понял?

— Они ласкались, тёрлись носами, — пояснил я.

— Офи-геть, — выдохнул батя. — Ты слышала, Наташ?

Он обернулся к маман, которая уже держала пузырёк над стаканом с водой.

— Да хватит тебе, что ты в самом деле? — улыбнулся батя.

— Я вспомнила эти челюсти… они… они выпрыгнули из пасти этой твари… — начала вспоминать маман.

— О-о-ох, — всхлипнула няня. — И мне накапайте… Ужас… Просто ужас!

Я не смог сдержать улыбку, посмотрев на Ларису Батьковну.

Если ты сейчас так всё воспринимаешь, что случилось бы с тобой там, у озера? Наверняка бы сразу от нервной встряски сбросила килограммов двадцать. А если бы выдвигающуюся челюсть взрослого звуколова увидела… лучше даже не представлять, что будет с няней.

Сколько у меня такое было — и не сосчитать. Правда, в прошлой жизни. Одни раз я даже чуть было не лишился руки. Подумал, наивный, что приручил зубастого нетопыря. Пришлось ломать тому зубастику челюсть, чтобы он разжал её. Жутко нестабильная сволочь оказалась.

— Родители, говоришь, — хмыкнул батя и достал из холодильника бутылку коньяка, плеснув