— Охренеть можно. Ну пойдем — посмотрим. Остальные, начинайте без меня — скоро приду.

У шлагбаума действительно стояли три фигуры в серых плащах с капюшонами, которые были опущены на лица, немного в стороне стояла охрана. Мы с Вороном подошли, и я с недоумением начал рассматривать этих странных посетителей. Одна из фигур откинула капюшон — это оказался мужчина с рыжими волосами и смеющимися зелеными глазами.

— Видел бы ты свое лицо, парень! Ну, чего смотришь? Волхвы пришли. Кланяемся, блин, — и он заразительно засмеялся. Остальные тоже сняли свои капюшоны: под одним оказался пожилой мужчина с седыми волосами и такой же бородой; третьей оказалась миловидная женщина неопределенного возраста с золотистыми волосами и немного продолговатым лицом.

— Что, так и будем тут стоять, или все-таки пригласишь в гости, гостеприимный ты наш?

Я пожал плечами: чего гадать, все равно сами все расскажут, — и махнул рукой. Мы переместились в наш с женой новый домик в центре поселка. Я указал гостям на кресла вокруг небольшого столика, и мы расселись, а дальше состоялся один из самых важных разговоров в моей жизни. Я опущу некоторые детали, поскольку многие вещи мы называли по-разному, например Систему, администраторов и так далее. Для обозначения всего этого они использовали другие слова, но в конце концов мы определились с терминологией.

— Волхвы, говорите?

Заговорила женщина:

— На самом деле волхв тут только один — Олег, когда-то он и к нам с Иосифом приходил.

Воцарилась молчание. Лицо Ворона оставалось бесстрастным, но я уже успел его неплохо изучить и понимал, какая буря творится у него внутри. Глаза рыжеволосого по-прежнему смеялись, а на лице было ироничная улыбка. Пожилой мужчина был абсолютно спокоен и смотрел как-то понимающе. Я же не мог оторвать глаз от лица женщины, а в голове крутилась только что-то вроде: но это как же… это же значит… получается, что… Я понял, что мозг вошел в режим цикличной перезагрузки, встряхнул головой и прокашлялся. Рыжий наблюдал за мной с явным удовольствием.

— Ага, дева Мария, Богородица — между прочим, очень хотела тебя видеть. Хотя, насчет девы я бы, хм, да…

— А мне никогда не нравилась эта идея с непорочным зачатием — и зачем было так унижать моего мужа? Иосиф хоть и был в возрасте, но вполне состоятельный мужчина — это все Петр, — и женщина неуважительно потыкала длинным изящным пальчиком в сторону седобородого.

— Так было надо, Мария, ты же знаешь, — пожилой продолжал спокойно смотреть на меня. — А парень ничего, держится.

— Петр, значит? А ты — Олег, волхв? И, если я не ошибаюсь…

— Ну, да, Вещий. Как тебе такие гости?

— Ну я уже понял, что вы ребята веселые и, судя по всему, почему-то живы.

Олег посерьезнел.

— Да, это один из вопросов, по которому мы к тебе и пришли. Как ты думаешь, сколько человек в мире имеет доступ к Системе?

Я задумался над его формулировкой: с одной стороны, именно такой информации Система мне никогда не выдавала — она указывала количество подключенных пользователей и число администраторов. А разве подключение и доступ это не одно и тоже? Ну конечно же нет — вот я тупица! К компьютеру можно подключить много устройств, но это не значит, что у них будет к нему доступ. Наоборот, если пользователь подключен к Системе, значит у Системы есть к нему доступ, а у него к ней — вовсе не обязательно. Но, с другой стороны, логично предположить, что людей с доступом к Системе ровно столько, скольким я его предоставил. Или нет? Я с недоумением посмотрел на Олега.

— Вижу непонимание на твоем не сильно обезображенном интеллектом лице, о мой юный бог. Но с чего ты взял, что ты весь такой единственный и уникальный, кто решил хлопнуть свою ладошку на камешек? С того момента, как последний администратор покинул локацию, ровно тысячу лет Система действовала согласно последним полученным настройкам. А ты знаешь какие там были настройки? Вдруг камень всех делал геройскими героями? Вот так-то, парень.

— Действительно, про эту тысячу лет я совершенно не задумывался. Но мне почему-то казалось, что Система полностью сбросила настройки, когда эта тысяча лет прошли, и, если доступ и был у кого-то — он пропал. А отсутствие администраторов указывает на то, что никто его так и не получил, Система ведь ждала первого, кто положит руку на терминал, разве не так?

— Так, да не так. Многие из нас действительно кое-что утратили, но далеко не все. Например то, что было непосредственно связано с ушедшими богами, которые нас инициировали. Вот взять, к примеру, твоих охранников — сразу видно, что ты над ними поработал. Вот что в их возможностях изменится, если ты вдруг пропадешь?

— Пожалуй, только связь со мной.

— Ну вот, видишь. Но это касается только тех, кого ты называешь героями. Да и то, исключительно тех, кто получил свою силу от ушедших богов, а есть и те, кому она досталась непосредственно от Системы. Именно для этого в общем-то и нужны терминалы, так они работали всегда: и до, и после активации протокола «Пришествие» — в случае с тобой Система просто не дошла до этого момента. Да, только тебя она признала соответствующим каким-то требованиям, чтобы стать администратором, мы до сих пор не знаем, что это за требования. Но как по-твоему, что происходило с теми, кто этим требованиям не соответствовал? А я тебе скажу: они получали возможность жить долго и развиваться. Как сказали бы современные геймеры: интерфейс, прокачка и все такое. Собственно, идея РПГ возникла именно отсюда — какая-то информация все-таки просачивалась в народ.

Я уже успел убедиться в справедливости его слов, сделав соответствующий запрос. Людей, которые имели ограниченный доступ к Системе было несколько десятков тысяч. Вот ведь, мог бы сделать такой простой запрос раньше, и почему это не пришло мне в голову?

— Так вот, кем был этот Руляков… — задумчиво протянул я. Олег удивленно вскинул брови:

— Руляков? Ванек, что ли? А ты откуда его знаешь? И почему был?

Я подробно рассказал присутствующим о недавних событиях — все были впечатлены, особенно Ворон, который смотрел на меня с явным неодобрением. Конечно, он ведь отвечает за безопасность, а я сунулся в такую авантюру без него. По Олегу было видно, что его серьезно задела эта новость: лицо осунулось, во взгляде была тоска.

— Это моя вина — не уследил. Руляков был моим человеком — это я привел его к камню, причем тому самому, а