определенные круги в Лондоне и Вашингтоне. Зазвучали зловещие обертона зарождения альтернативного мирового валютного порядка, который мог бы угрожать существующей гегемонии «нефтедолларовой валютной системы». Действительно, один из немецких официальных лиц во время частной беседы сослался на ЕЭС как на «затравку кристалла для замены Международного валютного фонда». Открыто заговорило об этом и французское правительство. ЕЭС учредило Европейский валютный фонд, первоначальный капитал которого состоял из взносов по 20 % золота от каждой страны-участницы и общего долларового резерва на сумму примерно в 35 млрд. долларов США. Дополнительно к этому Швейцария фактически увязала свою валюту с новыми соотношениями ЕЭС.

Еще в начале 1977 года правительства Франции и Германии начали изучать возможность заключения соглашений с некоторыми производителями нефти ОПЕК, в соответствии с которыми Западная Европа поставляла бы высокотехнологичную продукцию этим странам в обмен на долгосрочные соглашения о поставке нефти по стабильным ценам. В свою очередь, согласно таким договоренностям, страны ОПЕК обязались бы переводить свои финансовые излишки в банки континентальной Европы (в ЕЭС), чтобы создать из них фонд, который мог бы быть использован для долгосрочных производственных кредитов в другие развивающиеся страны.

Лондон на каждом шагу сопротивлялся новой концепции ЕЭС, выдвинутой Францией и Германией. Неспособный остановить ее воплощение в жизнь, Лондон отказался присоединиться к новому стабилизационному соглашению. У лондонского истэблишмента были совсем другие идеи.

В сентябре 1978 года на встрече Жискара д’Эстена и канцлера Шмидта в Аахене обе страны договорились о планах объединенного научного и технического обучения, а также о совместном сотрудничестве в области ядерной энергетики. Кроме того, партия д’Эстена «Союз за французскую демократию» предложила пятилетнюю программу развития для континентальной Европы и развивающихся стран стоимостью в 100 млрд. долларов США. Государственный визит президента Картера в июле 1978 года в Бонн и Западный Берлин лишь укрепил решимость Франции и Германии проводить независимую политику.

Прикрываясь ложным аргументом, что мирные технологии для атомных станций несут в себе угрозу распространения ядерного оружия (аргумент, который однозначно отстаивал усиление стратегических позиций завязанного на нефть англо-американского финансового истеблишмента), и опираясь на новый «Закон о ядерном нераспространении» своей администрации, Картер безуспешно пытался убедить правительство Шмидта прекратить экспорт практически всех ядерных технологий развивающимся странам.

Итак, несмотря на все усилия с начала 70-х годов в сознании политиков в Вашингтоне и Лондоне явно становится реальной «опасность» независимого индустриального и торгового роста, который ограничил бы безусловное господство долларовой империи. Требовались еще более радикальные меры, чтобы избавить страны от стремления следовать по пути научного и технического прогресса.

И потрясения пришли.

В ноябре 1978 года президент Картер назначил своего соратника по Билдербергской группе и Трехсторонней Комиссии Джорджа Болла главой специальной иранской целевой группы Белого Дома под эгидой Национального Совета Безопасности Бжезинского. Болл рекомендовал Вашингтону больше не поддерживать шаха Ирана и переключить свое внимание на фундаменталистскую исламскую оппозицию аятоллы Хомейни. Роберт Боуи из ЦРУ стал одним из «оперативников» в очередном перевороте теперь против человека, которого ЦРУ всего лишь 25 лет назад само привело к власти в сходных обстоятельствах.

Этот план базировался на подробном исследовании феномена исламского фундаментализма, представленном британским экспертом по исламу доктором Бернардом Льюисом, который в то время работал в Принстонском университете в Соединенных Штатах. План Льюиса был представлен в мае 1979 года на Билдербергской встрече в Австрии и предполагал привлечь стоящее за Хомейни радикальное движение «Братья-мусульмане» для содействия балканизации всего мусульманского Ближнего Востока, раскалывая его по линиям племенных и религиозных границ. Льюис утверждал, что Западу следует поддерживать стремление к независимости таких групп, как курды, армяне, ливанские марониты, эфиопские копты, азербайджанские турки и так далее. Хаос будет распространяться вдоль, как он выразился, «дуги нестабильности», которая может перекинуться и на мусульманские регионы Советского Союза.

Смещение шаха, как и ранее смещение Моссадыка в 1953 году, было проведено британской и американской разведками по схожей схеме: с громогласными заявлениями американца Бжезинского, который обещал общественности избавиться от «коррумпированного» шаха, и британцами, действующими в безопасной тени на заднем плане.

В течение всего 1978 года шли переговоры между шахским правительством и «Бритиш петролеум» о продлении соглашения о добыче нефти на следующие 25 лет. В октябре 1978 года переговоры прервались из-за британского «предложения», требующего исключительных прав на будущую добычу иранской нефти с одновременным отказом гарантировать ее закупки. В свете того, что впервые после 1953 года зависимость от британского экспортного контроля подошла к концу, Иран оказался на грани независимости в своей политике нефтяных продаж, а также имел заинтересованных потенциальных покупателей в Германии, Франции, Японии и других странах. В сентябре на главной полосе иранской «Кейхан интернэшнл» было напечатано: «Оглядываясь на 25 лет партнерства с консорциумом и 50 лет отношений с «Бритиш петролеум», которые этому предшествовали, можно сказать, что не один из них не был удовлетворительным для Ирана… В будущем «Национальная нефтяная компания Ирана» должна взять планирование всех операций в свои руки».

Лондон и шантажировал, и оказывал огромное экономическое давление на шахский режим, отказываясь покупать иранскую нефть и принимая только 3 млн. баррелей в день или около того из минимально оговоренных 5 млн. баррелей в день. Такое резкое сокращение государственных доходов Ирана позволило с помощью засланных из США и Британии подготовленных агитаторов раздуть религиозное недовольство против шаха. Кроме того, в этот критический момент иранскую нефтяную промышленность парализовали забастовки рабочих нефтеперерабатывающей отрасли.

Одновременно с ростом внутренних экономических проблем тайная полиция шаха «Савак», следуя советам американских «друзей», проводила в жизнь политику все более жестоких репрессий, таким образом, доводя до расчетного максимума всенародное возмущение шахским режимом. В то же время администрация Картера в Вашингтоне цинично протестовала против нарушения шахским режимом прав человека.

Используя свое сильное влияние на финансовое и банковское сообщество в Иране, «Бритиш петролеум» приступила к организации бегства капитала из страны. Британская радиовещательная корпорация предоставила свой эфир десяткам говорящих на персидском языке «корреспондентов», которые своими преувеличенными сообщениями об инцидентах протеста подливали масла в антишахскую истерию, вовлекая в свою орбиту даже самые маленькие деревушки. Британское государственное радио обеспечило аятолле Хомейни полную информационную поддержку в Иране, одновременно отказывая шахскому правительству в законном праве на ответ. Неоднократные личные обращения шаха к «Би-Би-Си» не дали никаких результатов. Англо-американским спецслужбам было приказано свергнуть шаха. В январе шах бежал, а в феврале 1979 года в Тегеран уже прибыл Хомейни, чтобы провозгласить создание своего репрессивного теократического государства на месте шахского.

Позже, незадолго до своей смерти, размышляя в изгнании о своем свержении, шах отмечает: «Я не знал этого тогда и, пожалуй, я не хочу знать, но мне стало ясно сейчас, что американцы хотели меня убрать. Очевидно, это именно то, чего хотели поборники прав человека в государственном департаменте… Что я сделал, чтобы вызвать неожиданное решение администрации призвать бывшего заместителя госсекретаря Джорджа Болла в Белый Дом в качестве советника по Ирану?.. Болл был среди тех американцев, которые хотели ликвидировать меня и, в конечном счете, мою страну».

После падения шаха и прихода к власти фанатичных сторонников Хомейни в Иране наступил хаос. В мае 1979 года новый режим отложил планы развития ядерной энергетики страны и объявил о планах аннулирования всей программы строительства ядерных реакторов совместно с Францией и Германией.

Иранский нефтяной экспорт резко сократился до 3 млн. баррелей в день. Любопытно, что в критические дни января 1979 года производство Саудовской Аравии также было сокращено на 2 млн. баррелей в день. Чтобы усилить давление на мировые нефтяные рынки, «Бритиш Петролеум» объявил о «форс-мажоре» и отменил крупные контракты на поставки нефти. В результате уже в начале 1979 года возросли цены на спотовом рынке в Роттердаме, находившемся под сильным влиянием «Бритиш петролеум», «Ройял Датч Шелл» и других крупнейших нефтяных трейдеров.

«Второй нефтяной шок» 1970-х годов был в разгаре.

Есть основания полагать, что фактические архитекторы переворота Хомейни (и в Лондоне и в высших эшелонах либерального истеблишмента США) решили держать президента Картера большей частью неосведомленным об иранской политике и ее конечных целях. Последовавший энергетический кризис в США стал одним из основных факторов, которые привели Картера к поражению на выборах год спустя. Но реального сокращения мировых нефтяных поставок не было. Как показало несколькими месяцами позже расследование Главного бюджетно-контрольного управления Конгресса США, существующие