— Невероятно.

— Я тоже была удивлена.

— Но почему Настя во всем созналась?

Далила пожала плечами:

— Испугалась от неожиданности.

— Невероятно.

Соболев не просто изменился в лице. В считанные секунды онпостарел лет на десять. Взглянув на него опытным глазом, Далила легко разгадалазагадку его превращения. Теперь в беде две дорогие ему женщины: дочь и ееподруга, Миронова.

— И давно вы с Настей любовники? — спросила она.

Она думала, что Соболев начнет отпираться, но он, покачавголовой, сказал:

— Очень давно.

— Очень? — удивилась Далила, доставая из магнитофона кассетуи укладывая ее в свой карман. — Насте всего двадцать четыре года.

— Двадцать пять, — не прекращая массировать грудь, уточнилСоболев. — Настя старше моей Веты на год. Простите, мне срочно нужно сделатьзвонок.

Он поднялся с кровати и тяжелой походкой вышел из комнаты,но вскоре вернулся и, протянув руку, решительно приказал:

— Давайте сюда.

Далила попятилась:

— Что давать?

— Давайте сюда кассету.

— Может, лучше я сама отнесу кассету в милицию?

Соболев рассердился:

— Прекратите делать из меня подлеца! Я люблю свою дочь!

— Но еще больше себя, а значит, и Настю, — сказала Далила итвердо добавила:

— Это я вам говорю как психолог.

Как психолог она знала, что по-разному в этой жизни бывает,но на этот раз хотела знать точно, что кассета, добытая с риском для жизни, неисчезнет бесследно.

— Я уничтожу ее, эту тварь, — процедил сквозь зубы Соболев,вновь принимаясь массировать грудь.

В его прищуренных глазах были злость и ненависть. Далилапоняла, что он говорит о Насте, и протянула ему кассету, спросив:

— А с пистолетом что делать?

— И с пистолетом я разберусь. Милицию сейчас вызову иразберусь.

Он в упор взглянул на Далилу:

— Вы прячете мою дочь?

— Нет, не я, но я знаю…

Соболев поднес палец к губам:

— Ш-ш-ш, молчите. Вы знаете, а мне пока знать не надо, гдеВетка прячется. Вы ей одно передайте, Ветке моей. Я ее обязательно…

Лицо его исказила гримаса, он запнулся и, обреченно махнуврукой, попросил:

— Ничего ей не говорите. Она про Настю даже не подозревает.

Далила кивнула:

— Понимаю.

Соболев беспомощно на нее взглянул, снова сел на кровать ипрошептал:

— Но зачем она это сделала?

— Что?

— Зачем Киселева и Трахтенберга убила?

Далила заверила:

— Настя их не убивала.

Он опешил:

— А кто их убил?

— Другая женщина. Имени ее я не знаю, но она очень похожа навашу дочь.

Соболев перестал массировать грудь, вскочил и закричал:

— Да-да! Именно так! Настя и наняла эту женщину! Я и неговорил, что Киселева и Трахтенберга она своими руками убила! Настя —заказчица!

— Говорите, пожалуйста, тише, — попросила Далила. — Вприхожей слишком много ушей.

Соболев отмахнулся:

— Своим людям я доверяю.

— И напрасно. Вы говорили Насте, что завтра в квартиренамечается обыск?

— Не обыск! Не обыск! — с жаром воскликнул он и тиходобавил:

— Просто придут посмотреть на комнату Веты. Насте, конечноже, об этом я не говорил.

— Но она как-то узнала.

Соболев растерялся:

— Выходит, да. Настена перед обыском пистолет подложила. Нозачем она Вету мою подставляет?

Он вдруг испуганно посмотрел на Далилу и воскликнул:

— А почему она его не забрала, пистолет этот? Если вы ееразоблачили, то какой смысл пистолет здесь оставлять? Был записан ваш разговор…

— О кассете она не знает, — перебила его Далила. — А пропистолет впопыхах и от растерянности Настя могла забыть.

— А могла и не забыть, — продолжил Соболев. — Уверен, Настятеперь будет меня шантажировать.

— Ну-у, если она надеется и вами еще управлять, тогда безкассеты вообще доказать невозможно, что пистолет подложила она.

Далилу вдруг осенило:

— Погодите! А как охранник узнал про меня?

— Он видел, как вы проскочили в лифт.

— Но как он узнал, что вошла я в вашу квартиру? Соболевусмехнулся и снисходительно сообщил:

— На табло загорелся этаж, на котором вы вышли, этово-первых. Во-вторых, на моем этаже всего две квартиры. А в третьих, все этажиснабжены видеокамерами. Охранник подошел к монитору, увидел, как вы вошли, ипозвонил мне в офис.

— Информация с камер слежения записывается?

— Да. И долго хранится.

Далила подытожила:

— Значит, должна остаться запись того, как Настя проникла вквартиру. Значит, вы не можете это дело замять. Следовательно, ей бесполезновас шантажировать.

— Вы правы, — слегка ободряясь, согласился Соболев. — Тогдая немедленно вызываю милицию.

— Нет, погодите, — остановила его Далила. — Сначала давайтепопробуем понять, зачем Мироновой эти убийства. Может, она из ревности решилаВету подставить?

Соболев опешил:

— Из какой такой ревности?

— Она ревнует вас к старшей дочери, к вашей семье.

— Из ревности хлопнула двух компаньонов? Как вам только вголову это пришло. Дело, которое Настя провернула, — сложное, грандиозное даже.Сами судите: убить двух человек в один день само по себе непросто. Их на тутрассу надо было как-то еще заманить, а потом все так устроить, чтобы на Веткумою убийства свалить.

— Да, вашей любовнице пришлось потрудиться, — согласиласьДалила.

Соболев с укором заметил:

— Нашли время кусаться. И без этого тошно.

— Простите, — ей стало стыдно. — Продолжайте, пожалуйста,мне интересно знать, как вы мыслите.