великой честью, возлагай руки его на глаза себе, и хвали его даже за то, чего он не имеет. А когда разлучишься с ним, говори о нем только хорошее и что — нибудь досточестное. Ибо этим и подобным этому привлечешь его к добру… и посеешь в нем семена добродетели[521].

Хотя Исаак и говорит здесь о «принуждении себя» к тому, чтобы оказывать честь ближнему, речь не идет об искусственно и преднамеренно аффектированном отношении: скорее, такое отношение должно быть естественным следствием искренней любви к ближнему, глубочайшего почтения к нему и сознания собственного недостоинства перед ним.

Крайней степенью смирения в его внешнем выражении является юродство — явление, широко распространенное на всем Православном Востоке во времена Исаака Сирина. Юродство заключается в намеренном принятии на себя облика глупца или в совершении вызывающих и предосудительных действий с целью быть осужденным другими людьми. Подвиг юродства принимали на себя те аскеты, которые становились известны своей святой жизнью: лишенные возможности претерпевать поношения и поругания, они надевали на себя маску безумия с целью получить такую возможность.

Ибо если человек не будет пренебрегать и почестями и бесчестиями, — пишет Исаак, — и ради безмолвия терпеть поношение, поругание, вред, даже побои, не сделается посмешищем, и видящие его не станут почитать его юродивым и глупцом, то не сможет он пребыть в благом намерении безмолвия…[522]

Исаак приводит в пример древних святых, взявших на себя подвиг юродства ради того, чтобы избежать человеческой славы:

Кто истинно смиренномудр, тот, будучи обижен, не возмущается и не говорит ничего в свою защиту о том, в чем он обижен, но принимает клевету, как истину, и не старается уверять людей, что он оклеветан, но просит прощения. Ибо некоторые добровольно навлекали на себя название блудников, не будучи таковыми; другие же терпели наименование прелюбодеев, будучи далекими от прелюбодеяния… и с плачем просили у обидевших прощения в беззаконии, которого не совершали… Иные же, чтобы не прославляли их люди за превосходные правила жизни, соблюдаемые ими втайне, представлялись в образе юродивых, будучи растворены божественной солью и непоколебимы в тишине своей, так что на высоте совершенства своего имели провозвестниками своих добродетелей святых ангелов[523].

Исаак делится своими личными воспоминаниями о собеседованиях на тему юродства со знаменитыми старцами в пору своей монашеской юности. Он рассказывает о том, как однажды он пришел к некоему «ветхому, прекрасному и добродетельному старцу» и сказал ему: «Приходит мне, отец, помысел пойти в воскресный день на церковную паперть, сесть там и рано утром есть, чтобы всякий входящий и выходящий, увидев меня, уничижил». На это старец ответил Исааку:

«Написано, что всякий делающий соблазн мирянам не узрит света. А ты никому не известен в этой стране[524], жизни твоей не знают, будут же говорить, что монахи с утра едят… Древние отцы делали так по причине многих совершенных ими чудотворений и по причине оказываемой им чести и прославления их имени, и делали это, чтобы подвергнуть себя бесчестию, скрыть славу жизни своей и удалить от себя причины к гордыне. А тебя что заставляет поступать подобным образом?.. Ты не имеешь такого отличного жития и такого имени, а живешь, как и прочие братья. Ты себе не принесешь пользы, а другому повредишь. Притом, такой образ действий приличен не всем, но одним совершенным и великим…»[525]

Так старец пытался умерить пыл юного подвижника и предохранить его от совершения предосудительных с точки зрения монашеской этики поступков ради достижения смирения.

Глава V. Слезы

Для отшельника нет праздников. Праздник отшельника есть его плач.

Главы о знании II,44

Ибо Ты даешь грешнику кающемуся покаяние

и сокрушенное сердце; так Ты освобождаешь его сердце от лежащего на нем бремени греха благодаря утешению, происходящему от печали и от дара слез.

II/5,3

Учение преподобного Исаака о слезах тесно связано с темой покаяния, хотя, как мы увидим, он говорит не только о покаянном плаче о грехах, но и о плаче умиления, объемлющем душу человека при встрече с Богом. Ниже мы рассмотрим учение Исаака о покаянии, после чего остановимся на его учении о двух видах слез: горьких слезах покаяния и сладких слезах умиления.

Покаяние

Вслед за Афраатом и Иоанном Апамейским, Исаак говорит о покаянии как лекарстве, установленном самим Богом для постоянного обновления и исцеления человека:

Поскольку знал Бог Своим милосердным знанием, что если бы абсолютная праведность требовалась от людей, тогда только один из десяти тысяч нашелся бы, кто мог бы войти в Царство Небесное, Он дал им лекарство, подходящее для каждого — покаяние (tyabuta), чтобы каждый день и на всякий миг было для них доступное средство исправления посредством силы этого лекарства и чтобы через сокрушение они омывали себя во всякое время от всякого осквернения, которое может приключиться, и обновлялись каждый день через покаяние. Велико это средство, которое сострадательный Творец, по премудрости Божества Своего, уготовал ради нашей вечной жизни, ибо Он желает, чтобы мы ежедневно обновлялись и представали в добродетельном изменении воли и обновлении разума[526].

Итак, покаяние должно происходить в человеке не периодически, но каждый день и час: «Ежечасно надлежит нам знать, что в сии двадцать четыре часа дня и ночи имеем мы нужду в покаянии»[527]. Покаяние не должно ограничиваться только определенным периодом в жизни человека и не должно считаться уделом определенной категории людей. В этом смысле покаяние универсально:

Ибо если все мы грешники и никто не выше искушений, то ни одна из добродетелей не выше покаяния,[потому что дело покаяния никогда не может быть совершенно. Покаяние всегда прилично всем грешникам и праведникам, желающим достичь спасения. И нет предела совершенству, потому что совершенство и самих совершенных несовершенно. Поэтому — то покаяние до самой смерти не определяется ни временем, ни делами][528].

Исаак определяет покаяние как «оставление прежнего и печаль о нем»[529]. В другом месте покаяние определяется как «приближающееся к Богу неослабное прошение об оставлении прошедшего и мольба о хранении будущего»[530]. В последнем определении можно выделить три момента. Во — первых, покаяние есть молитва перед лицом Бога, через которую человек приближается к Богу, а не только переживание содеянных грехов наедине с собой. Во — вторых, покаяние есть мысль о прошлом, отречение от грехов прошлого и раскаяние в них. В — третьих, покаяние есть