Сцена захвата Даффна отпечаталась в сознании. Раз за разом Север хватал супера и начинал душить, но никак не мог прикончить. Руки становились ватными, как в кошмарном сне, когда пытаешься убежать, но как бы ни перебирал ногами, двигаешься медленно, словно тонешь в трясине…

Зафиксирован сбой обращения к памяти.

Зафиксирован зацикленный временной отрезок: 0,1 секунды.

Анализ…

Зафиксирован сбой обращения к памяти.

Зафиксирован зацикленный временной отрезок: 0,1 секунды.

Анализ…

Зафиксирован сбой обращения к памяти.

Зафиксирован зацикленный временной отрезок: 0,1 секунды.

Анализ…

Мир мигнул. Лука потерял сознание.

А когда очнулся, и перед глазами стало проясняться, увидел перед собой не супермутанта Даффна, а огромный черный столб. Уж не этот столб ли Лука пытался задушить в своем зацикленном сне?

Метаморфизм вопил о запредельном уровне радиации, на нейтрализацию которого тратились не только все резервы энергии Колеса, но и накопленная органика, уходящая на регенерацию. Обычный человек, наверное, умер бы мгновенно. Север выжил благодаря своей способности, но ощущал себя вялым и бессильным.

К столбу, буквально сочившемуся радиацией, Север был прикован толстенной цепью, прикрепленной к кольцу. Чуть в стороне был второй такой же столб, но без пленника, земляные стены возвышались локтей на двадцать. Сверху доносились неразборчивые голоса.

Север вдохнул и выдохнул, приводя мысли в порядок. Его опять парализовали неведомым оружием ракантов из большого мира. Сколько же прошло времени?

Кора! Если миновало, как и в прошлый раз, несколько месяцев, значит, он опоздал, и сестру принесли в жертву! Он дернул цепь, но не смог разорвать ее — сил не хватило. Дернул еще отчаянней — без толку. Попытался отрастить мономолекулярный клинок, но не было энергии Колеса.

Только тогда он ощутил на шее холод металлического ошейника. Тронул рукой, двумя, попытался разорвать — тщетно. И странное дело — штуковина не определялась метаморфизмом как что-то чуждое. Вроде и вреда она не причиняла, во всяком случае, логи молчали, или метаморфизм просто не видел, в чем именно заключается этот вред. Способность не предлагала поглотить ошейник. Так и не сумев его ни погнуть, ни разорвать, Север бросил эту затею.

В отчаянии он снова и снова пытался разорвать цепь, и на грохот прибежал охранник, встал на краю ямы. Мутант опустился на четвереньки, свесив засаленные космы. Слишком высоко, чтобы разглядеть, но зрение Луки подстроилось, и он увидел, что лицо у мутанта было обычным, а вот шею будто покрывала древесная кора, частично поднимавшаяся на щеку.

— Ага! — радостно воскликнул он, и его голос донесся эхом. — Прошел столбняк!

Север запрокинул голову и спросил:

— Сколько я здесь?

Мутант задумался, почесал затылок:

— Дык дня три ужо… Четвертый пошел!

Паника схлынула. С Корой все в порядке — до полной луны время еще есть.

— Где мы? Зачем я здесь? — спросил Север, решив воспользоваться разговорчивостью мутанта.

Тот заржал, кивнул на столб.

— Спроси у члена Двурогого!

Подошел второй мутант. Здоровенный, мускулистый, но весь покрученный, как Скю, оплетенный вспухшими сухожилиями. Амбал дал лохматому пинка под зад, и мутант заорал, заканючил, едва не свалившись в яму:

— Ротх! За что?

— Много звездишь, Дубина. — Крученный кинул взгляд на Севера, поиграл желваками и обратился к напарнику: — Дуй к верховному, он ждет не дождется, когда этот дрищ очухается.

— А ты мне монету должен, Ротх, — обиженно процедил исчезнувший из виду лохматый. — Вишь — оклемался. А ты: «Подохнет, подохнет».

Покрученный Ротх топнул, и Дубины и след простыл, а сам уставился на Севера.

— Лучше бы подох… Ты Даффна без спирального глаза оставил, сучара! Дигоро и Мофаро тебя сюда приперли. Если б не они, Даффн бы тебя порешил еще в Рванине! А тут уж Агреттон велел посадить тебя на хер Двурогому, проверить — сдохнешь или нет.

— Агреттон? Кто это? Где я? В Убежище?

— Ты у хера Двурогого, — оскалился Ротх и плюнул на дно ямы. — Надеюсь, отбросишь копыта!

Больше он ничего не сказал, отошел от края и исчез из виду. От бессилия Север принялся рвать цепь — безуспешно. С каждой минутой он становится все слабее, ведь запасы органики не бесконечны! Метаморфизму скоро просто не из чего будет восстанавливать поврежденные ткани и клетки!

Дубина исчез надолго. Все это время Ротх развлекался тем, что бросал в Севера камушки или старался попасть в него харчком, за что и получил нагоняй от явившегося с Дубиной старика в странных одеяниях. Лука все гадал, как тот до него доберется — стены колодцы были гладкими, без выступов, и лестницы не видать. Но все оказалось проще.

Ротх и Дубина исчезли, сверху донеслись скрип и лязг, под ногами завибрировало, и столб, к которому был прикован Север, начал подниматься. Со скрежетом провернулись невидимые шестеренки под ногами, и пол тоже пошел наверх.

Лука насторожился, приготовился к бою. Если его поднимут достаточно высоко, чтобы дотянуться до любого: хоть до охранника, хоть до старика, называемого «верховным», — есть шанс пополнить органические резервы и попробовать сбежать…

Крак! Платформа с двумя металлическими столбами, к одному из которых был прикован Север, резко остановилась. Локтях в пяти над ней снова появилось лицо старика.

— Ну, здравствуй, Север… — прокряхтел он и, сделав паузу, усмехнулся: — Милосердный.

— Кто ты?

— Агреттон. Просто Агреттон. Я верховный шаман Двурогого, мутант… Однако это все же вопрос: а мутант ли ты? Уж больно много о тебе интересного рассказывают. Твои люди уверяют, что ты чуть ли не Избранный!

— Я обычный, — покачал головой Север. — Да, из земель нормов, и недавно в Пустошах, это не секрет. Я не скрывал это ни от кого.

— Вот и я тоже думаю, что никакой ты не Избранный, — усмехнулся шаман. — Но и не обычный мут, ты что-то скрываешь… Вижу я в тебе много странного, чужак. Ты не сын Пустошей, но и не норм, для которых не то что Рог, — шаман качнул головой на столбы, которым Ротх дал другое название, — заурядное проклятие Двурого смертельно. Ты же держишься, кожа твоя не ползет лоскутами, а гной не льется из глаз. Хоть бы блеванул для приличия, но и этого я не вижу!

— Не знаю как, Агреттон, но проклятие Двурогого для меня не опасно.

— А вот это ты верно заметил! — почему-то обрадовался верховный шаман. — Предание говорит, что лишь один пришедший с земель нормов справится с проклятием Двурогого и его созданиями. Говорят, мол, ты и с пожирателями легко совладал, и с червем пустынным, и даже с эхо-скорпионом! Один бы кто рассказал, не поверил бы, но свидетелей твоих подвигов много!