— Помощь Мудрых помогла Хаммелю выиграть, когда его войско было почти уничтожено, — облизал пересохшие губы Вепрь. — Это ведь они за одну всего ночь построили укрепления крепости Нонг, преградив армии Халлена дорогу на Ойген. Если Мудрые и в этот раз воюют на стороне короля, то мы погибли. Исход войны ясен, хотя она еще не успела начаться.

— Ты ошибаешься, но это не твоя вина. В конце концов, так написано в летописях королевства Синих озер. Вмешательство Мудрых пятьсот лет назад привело к большой беде. А стены вокруг Нонга возвели армаги. Поражение войска Хаммеля означало бы исчезновение человеческого рода. Свои последние силы древние хранители потратили на спасение твоего королевства. Они смогли услышать призыв о помощи, исходящий от людей. Ныне же магам некого просить о помощи. Древние армаги, сильфы, боги — все покинули этот мир, а вновь пришедшие силы еще слишком слабы, чтобы действовать самостоятельно. Можно сказать, что и люди, и Младшие сойдутся в этой войне такими, какие они есть. Я могу просить тебя отвезти проклятый амулет в Ойген, но я не смогу ничего сделать, если ты откажешь.

Вепрь молча поднялся на ноги и низко, до черного каменного пола поклонился хранителю.

Возвращение Нырка в Гору девяти драконов было в высшей степени торжественным. Фасады домов были завешены нарядными коврами, мостовая усыпана цветами. Радостные горожане выскочили встречать своего героя аж за крепостной вал. Нырок, тронутый столь теплыми чувствами своих соплеменников, не мог отделаться от легкого чувства досады. Война на носу, а столичные жители не казались ни озабоченными, ни опечаленными. Они встречают меня так, словно я принес им весть о полной и безоговорочной победе, горестно размышлял градоначальник, слегка раскланиваясь с вопящими от восторга Младшими.

История о том, как именно Нырок смог разыскать истинного убийцу княжича Хокийо и доставить его в подводный дворец князя Остайи, разукрашивалась всё новыми подробностями по мере того, как альв приближался к императорскому дворцу, где его ожидала сама императрица. Городские кумушки наперебой рассказывали ее всем желающим, точно они сами присутствовали на берегах Хмурой реки во время следствия. Старожилы на полном серьезе рассуждали о том, что если бы во дворце было больше таких здравомыслящих и усердных слуг, как их градоначальник, то дела в империи пошли бы куда лучше. Об обидном прозвище Нырка было решено забыть навсегда, и трактирщик Тмило самолично выпорол одного из своих мальчишек, прислуживающих на кухне, за то, что тот осмелился вслух рассуждать о плешивости градоначальника. Знатные кланы тоже решили встретить победителя по чести. И действительно: согласно указу императрицы, теперь они будут принимать не какого-то безродного крестьянского сына, волей случая ставшего командиром столичного гарнизона, а герцога и крупного землевладельца. Прав был Базл, говоря, что титулы и золото способны закрыть глаза на любое прошлое. Возле дворца Нырка встречали гвардейцы, разодетые в парадные мундиры. В честь доблестного градоначальника придворные музыканты сыграли туш. Младшему помогли спешиться и повели во дворец. Хотя Нырку не составляло труда самому отыскать приемную великого канцлера, однако многочисленная свита, состоявшая в основном из лизоблюдов и любопытных, сопровождала его, сильно замедляя общее движение. Нырок, который за годы службы научился лицемерить не хуже какого-нибудь знатного барончика, терпеливо сносил поздравления, объятия и даже поцелуи, которые свалились на него в преддверии императорской милости.

Его проводили до дверей кабинета всесильного канцлера и наконец оставили одного. Нырок неспешно вошел в высокие двери из столетнего дуба и тщательно прикрыл их за собой. Императрица Сури, сидевшая в высоком кресле возле горящего камина, ласково улыбнулась альву. Тот низко поклонился повелительнице.

— Вели ему выпрямиться, сердце мое, иначе он простоит так до самого утра, — рассмеялся Хельви вороша дрова в камине.

— Встань, достойный Нырок, герцог империи Младших, — негромко сказала Сури, обращаясь к альву. — Твой клан будет носить имя Говорящий с водой — в честь твоей выдающейся удачи на переговорах с князем Остайей. Ты принес нам больше, чем просто хорошие новости. Сведения о том, что водяные готовы выполнить свой союзнический долг и поддержать нас в войне с людьми, пришли в Гору девяти драконов очень вовремя. Для меня лично это самый дорогой подарок, не считая разве что рождения детей.

Нырок, пунцовый от лестных слов, сказанных самой императрицей, выпрямился. Затем он поклонился великому канцлеру, дружески кивнул Базлу, который стоял подле окна, задернутого плотной шторой, и снова обратил восторженный взгляд на императрицу. Вели она сейчас Нырку отправиться в Черные горы и привезти ей дракона, он, не колеблясь, в тот же час отправился бы в путь.

— От волнения наш бедный воин проглотил язык, — предположил канцлер, глядя в раскрасневшееся лицо градоначальника. — А я-то надеялся, что он похвастается нам своим подвигом, расскажет, каково ему было с князем Остайей и его свитой. Честно говоря, мне хотелось бы еще услышать и подробности насчет того, действительно ли империя выиграет от участия водяных в войне на стороне Младших. Лично меня импульсивность Остайи озадачивает. Он, кажется, собрался менять союзников как перчатки.

— Разве водяные носят перчатки? — удивилась императрица, поправляя кружево на манжете платья.

— Да, сердце мое, носят. Но даже перчатки не могут сделать их руки такими изящными, как твои, — весло ответил Хельви, который, кажется, был в прекрасном настроении и не собирался этого скрывать.

— Льстец, — небрежно сказала Сури, но по ее глазам было видно, что комплимент ей приятен.

Вообще, великий канцлер и императрица не придерживались придворного этикета в этой беседе, вели себя по-домашнему, и Нырок понял, что ему оказана великая честь быть допущенным не просто к повелительнице, а в ее семью. Он и в самом деле лишился дара речи и не сумел бы ответить ни на один вопрос, если бы канцлер его сейчас задал. Но Хельви не торопился.

— Повелитель, — негромко заметил Базл, — импульсивность — это качество, присущее не только водным, но и всем Младшим вообще. Подданные нашей прекрасной императрицы, возможно, дадут десять очков вперед в этом отношении князю Остайе.

— На что ты намекаешь? — обернулся к вице-канцлеру Хельви.

— Я имею в виду настроения в столице. Наш славный герцог, наверное, еще не в курсе того, как быстро его горожане меняют свои вкусы. — Базл слегка поклонился в сторону вопросительно поднявшего брови Нырка. — Только вчера они поносили власти за то, что они толкают их на войну с людьми и колдунами, выиграть которую обычным смертным просто невозможно. Но стоило только достопочтенному Твору пустить через «своих ребят», как он ласково называет шпионов, слух о том, что канцлер Хельви преследует благородную идею восстановить империю Младших в первоначальном благополучии, как самые робкие и трусливые обрели невероятную дерзость. Не только гарнизон и гвардия, но и наши прежде мирные подданные рвутся в бой, отвергая всякие доводы здравого смысла. По моим сведениям в столице действует уже два добровольных ополчения — они собирают деньги на покупку оружия и доспехов, а также составляют списки будущих отрядов. Импульсивность — вот то качество, которое движет всеми этими безумцами, не правда ли?