МакКлюр мог бы сказать, что мы воюем не просто так, мы воюем за торжество наших идеалов и за то, чтобы эта земля стала нашей. Но майор тянул здесь четвертую свою ходку и знал, что эта земля никогда не будет им принадлежать, и не стоит на это надеяться. И идеалов здесь никаких нет, а есть какая-то мобильная реактивная установка, которая обстреливает аэродром третий раз за неделю и которую никак не удается подловить. И есть укрепленный район, который восстановили после прошлогоднего налета и в который опять надо наведаться. Вот и все, что есть на этой маленькой, грязной и бессмысленной войне.

И еще он не сказал принцу про пятую и последнюю стадию. Пятая и последняя стадия – это когда тебе повезло не нарваться на пулю снайпера или мину на дороге, ты возвращаешься домой – и все вокруг кажутся тебе врагами. Сытые, наглые хари на Пикадилли, обстряпывающие здесь свои делишки, пока мы там... Цветные сны по ночам – вспышка фугасного разрыва на дороге, красный шелк маковых полей, разрезающие ночь трассеры. Волной накатывающая ненависть – и ты всеми силами стараешься держать себя в руках, а у кого-то это не получается, и скамья королевского суда ждет их. Со многими – Афганистан остается навсегда.

– Пойдемте, Ваше Высочество – поднялся МакКлюр и по привычке осмотрелся по сторонам – отбой уже сыграли.

Первое июля этого года приходилось на понедельник. В странах, где не почитают Коран и где живут неверные, начало рабочей недели – день тяжелый. В Афганистане – самый разгар рабочей недели, ее середина. Выходной день здесь пятница, джума.

Рабочий день в Кабуле, как и во всех других городах Востока, начинался рано. Работали здесь с шести, с семи утра, но хазарейцы со своими телегами встали еще раньше. Не было еще и пяти, а пустые ночные улицы кабульской столицы вдруг разом наполнились стуком сандалий, скрипом колес, криками. До шести часов, пока улицы свободны и людей на них почти нет, надо успеть развезти по дуканам товар, развезти воду по домам – да мало ли что надо сделать в большом городе. Потом, в шесть – движение на улицах начинается – не протолкнешься. Бывают, конечно, и места, где тихо, никакого движения нет.

Вот одним из таких мест был район Вазирабад. Это самая окраина города, по дороге к Кабульскому аэропорту. Место глухое и тихое, малозастроенное – разве что дорога на аэропорт оживляет его. Но дорога эта тупиковая, аэропортом и заканчивается, это тебе не Дехкепак, от которого ведет дорога на Термез и дальше в Россию, и не Шахшахид, откуда начинается дорога на Джелалабад, Пешавар и дальше в Индию. В Вазирабаде в основном стоят тихие частные виллы, вокруг них – высокие ограды из бетонных плит, дорога – земляная, даже щебнем не засыпанная, в рытвинах и ухабах. Никому не было дела до того, что происходит за этими стенами. Полиция и нукеры Гази-шаха тоже сюда почти не совались.

Одно из самых больших зданий в этом районе находилось вдалеке от дороги и последним в ряду зданий, дальше была только голая земля и запретная зона британской военной базы в аэропорту. Два этажа, обязательная ограда, колючая проволока поверху – оно и понятно, воры... Воры – настоящий бич Кабула, здесь нет уважения к чужой собственности, потому что уважение к чужой собственности начинается с власти. Если власть и ее представители уважают чужую собственность, то этого следует требовать и от ее подданных, если же власть нагло и бесцеремонно грабит подданных, прикрываясь фиговым листком закона – о каком уважении к чужой собственности может идти речь? Как могут не быть ворами подданные, если первый вор – король?

На этой вилле всегда было тихо....

Примерно в шесть тридцать по местному времени открылись ворота, и из-за ограды в проулок один за другим выехали два американских армейских внедорожника «Интернэшнл-10[51]», модель «кэрри-олл», вези все, в тыловых частях распространена не меньше, чем в передовых – «Хаммер». Внедорожники направились на трассу, ведущую в центр города.

В одном из них ехал, привычно раскуривая утреннюю кубинскую небольшую сигару, Доктор. Его все так и называли Доктор, по имени не называли. Возможно потому, что от врачебной практики он был отстранен много лет назад, и тем, кто работал с ним, просто не хотелось лишнего напоминания о том, что они работают с шарлатаном и садистом. А может – еще почему. Доктор не нуждался в имени, потому что зло безлико и безымянно. Как сказано в Библии? Сатана безобразен. Не безобрАзен, а безОбразен. Без образа.

Добрый Доктор учился в Королевском медицинском колледже по специальности «психиатрия» и подавал большие надежды. Настолько большие, что его призвали в армию, верней, не в армию, а в гражданский корпус содействия. Тогда, в шестидесятых, ведущие державы мира развернули лихорадочную гонку по изучению человеческого тела и главного органа человека – мозга. В расстановку сил на мировой арене вмешался новый фактор – наличие у основных политических игроков ядерного оружия. Ядерное оружие делало невозможным массовые столкновения с участием целых дивизий и даже армий, оно полностью обесценивало все наработанные к тому времени доктрины военной силы. Концентрация сил – раньше это было непременным условием победы – сейчас стала ошибкой командующего, по сконцентрированным для удара силам немедленно наносился ядерный удар, одна бомба могла сорвать стратегическое наступление. На смену концентрации приходило рассредоточение сил, действия мелкими, ротными и ниже группами, в том числе на местности без ярко выраженной линии фронта. Фронт тоже теперь опасно было держать, сконцентрированные на сплошном фронте силы также подвергались ядерному удару. В этом случае резко повышались требования к отдельному бойцу, теряла смысл призывная система комплектования армии – и все страны мира начали гонку за познанием тайн человеческого мозга так же увлеченно, как всего пару десятилетий назад гнались за миражом «абсолютного» оружия.

Идеалом солдата новой армии стал... зомби! Очень сильный, не рассуждающий, ничего не боящийся, готовый без размышлений умереть, выполняя приказы командования, готовый идти через зараженные зоны, чтобы выполнить поставленные задачи. Исследования невысокого уровня сложности проводились с целью поиска химических препаратов, позволявших солдатам при их приеме не чувствовать усталости и воевать несколько дней без сна. В САСШ так появился ЛСД, в Священной Римской империи – первитин, так называемый «панцер-шоколад». Более сложные исследования предполагали работу непосредственно с человеческим мозгом, с использованием электрошокера, наркотиков, дезориентирующих помещений, где нет ни пола, ни потолка, где все стены обиты белой резиной и не за что зацепиться взглядом. Некоторые эксперименты проводились на заключенных и на пациентах психиатрических больниц.