Затем отец ставил свой собственный прилавок и продавал настоящие сокровища истинным коллекционерам.

Разумеется, александрийский рынок был устроен иначе. Тут не было тоннелей, а если и были, Джесс так их и не обнаружил, а канализационные канавы можно в расчет не брать. А это означало, что контрабандистам в Александрии приходилось вести себя еще более осторожно и в то же время смелее.

Джесс увидел дочь Красного Ибрагима за прилавком. На прилавке не лежало ровным счетом ничего, и ничего не могло намекнуть на то, что же у нее имелось в продаже. Однако все отлично знали, что нужно лишь спросить и хорошенько заплатить, чтобы получить то, что нужно, а не искать в наличии. Анита подняла глаза на Джесса, когда он подошел, и спокойно на него посмотрела.

– У меня для тебя больше ничего нет, – сказала она. – Я слышала о твоих приключениях в гробнице Александра Македонского. Как хитро ты сбежал.

– У моей хитрости был помощник, – ответил Джесс и протянул ей листок бумаги с чертежом сфинкса, где было подробно нарисовано расположение выключателя, который он обнаружил. – В память о твоих братьях, Анита. Спасибо.

Сначала она ничего не сказала, лишь уставилась на листок, а затем свернула его и засунула в карман своей юбки.

– Ты даже не станешь торговаться и просить цену за подобную информацию?

– Нет.

Анита вытащила цепочку, висящую у нее на шее под воротом платья, и посмотрела на кольцо с печаткой, болтающееся там, словно талисман.

– Тогда я у тебя в долгу, – сказала она.

– Что ж, если ты серьезно, то есть кое-что, чем ты можешь мне помочь. Я ищу кого-нибудь, кто может помочь мне выяснить судьбу парня, которого арестовали в доме Птолемея около шести месяцев назад, а затем увезли в серапеум для допроса. Мне нужно знать, куда его увезли после этого.

Анита опустилась на стул.

– Мы этим не занимаемся, Джесс Брайтвелл. Мы продаем книги. Не информацию. – Затем она опустила глаза и тихо добавила: – Но я поспрашиваю.

Джесс кивнул и собирался было пойти прочь… однако потом вернулся, наклонился через стол и произнес:

– Будь осторожна с этим делом. Я не хочу, чтобы с тобой произошло что-нибудь плохое.

Она рассмеялась, как маленькая девочка. Засмеялась искренне.

– Мой отец является самым главным преступником Александрии, которого каждый жаждет поймать. Я привыкла быть осторожной. Но все равно спасибо за беспокойство.

Конечно, она была права. Однако от этого Джесс не почувствовал себя легче, ведь он все равно втягивал ее в опаснейшее дело.

Поговорив с Анитой, Джесс наконец-таки отправился туда, куда и собирался, на пустынную улочку на окраине университетского района. Там располагались просторные дома, выстроенные в современном стиле, однако все равно сочетающиеся с египетскими традициями. Дома эти стоили немало. Здесь жили некоторые престижные профессора. На углу дороги даже возвышалась статуя великого изобретателя Герона[19], однако, к огромному облегчению Джесса, она оказалась сделанной из камня, а не механической.

Джесс замер в тени статуи Герона, рассматривая дом, возвышающийся перед ним. Дом был большим и выглядел уютным, с рифлеными колоннами, а также красным и золотым декором. Из внутреннего дворика доносился шум фонтанчика, брызги от которого создавали легкий серебристый туман вокруг. Местечко казалось уединенным. Джессу это нравилось.

Он тихо поднялся по ступенькам на крыльцо и постучал.

Дверь открыл брат Джесса.

В первую секунду они оба просто замерли, глядя друг на друга: они по-прежнему походили друг на друга, точно смотрели в отражение зеркала, хотя волосы Брендана отросли длиннее, обрамляя его лицо взъерошенными прядями, и он набрал пару килограммов. Египетская жизнь ему либо не подходила, либо же подходила слишком хорошо. Сразу сложно было сказать.

– Ты должен был уехать из города несколько месяцев назад, – произнес наконец-то Джесс. – Идиот.

На Брендане был свободный ночной халат из шелка, и когда он сделал шаг назад, то потер заспанное лицо, сказав:

– Заходи, пока кто-нибудь нас не увидел.

Джесс вошел в темный коридор. Снаружи ему казалось, что дом будет дорого обставлен, что тут будет красивая мебель и украшения, однако на деле комнаты оказались пустыми, словно помещение предназначалось для какой-то выставки. У дома словно не было характера. И, разумеется, здесь не было и никаких книг. Не было даже библиотечных полок с бланками. Брендан никогда особо не увлекался чтением.

– Чего ты здесь делаешь? – поинтересовался Брендан. Джесс пожал плечами, чем заслужил сердитый взгляд от брата в ответ. – Боже мой, ты хоть знаешь, сколько времени, Джесс?

– Я прошел финальное испытание на службе, – сказал Джесс, потому что понял, что ему нужно что-нибудь сказать. Брендан недоверчиво уставился на него.

– И что ты хочешь от меня? Поздравлений? Красивенький подарок в обертке? Разве тебе не полагалось стать профессором к сегодняшнему дню?

– А разве тебе не полагалось быть дома к сегодняшнему дню? – Потому что Брендан не должен находиться до сих пор в Александрии. – В своем последнем письме мама, кажется, почти что беспокоилась о тебе.

– Почти что, – повторил Брендан. – Что ж. Уже что-то.

В дверях в этот момент появилась девушка примерно того же возраста, что и Джесс. На ней красовалось аккуратное и свободное белое платье с золотым поясом, а ее волосы были заплетены в гладкие косы на затылке. Симпатичные черты лица, острые скулы, кожа цвета румяной меди. Встретив взгляд Брендана, она совершенно спокойно сказала:

– Вижу, у вас посетитель. Принести ли вам чего-нибудь, сэр?

Брендан ответил:

– Кофе, пожалуйста, Некса. Джесс?

– Кофе, – повторил Джесс. – Спасибо. – Он наблюдал, как девушка уходит, и дождался, пока она будет достаточно далеко и не услышит его, и тогда обратился к брату: – Знаешь, незачем со мной притворяться.

– Что?

– Она не служанка.

Стоило отдать Брендану должное, он никак не отреагировал и не выдал удивления, если, конечно, слова Джесса его вообще удивили. Он уселся в позолоченное кресло с ручками в виде львиных голов и широко зевнул.

– Ну и что с того, если она не служанка?

– Ну-у, – протянул Джесс и опустился в кресло напротив брата, за большой черный стол, оказавшийся между ними, – тогда понятно, почему ты не вернулся домой. Она симпатичная.

– Моя личная жизнь тебя не касается.

Джесс усмехнулся.

– Малявка, это всегда меня касается. Так в чем же проблема? Отцу она не нравится? Или мать хочет женить тебя на какой-нибудь знатной девице с королевской родней в двенадцатом колене?