– Именно так, – сказал Дарио. На шее у него дернулась мышца. Он все еще наблюдал, как Халила шагает вниз по улице, и Джесс чувствовал, как Дарио хочется последовать за ней. – Профессор Пракеш всегда ведет себя осторожно, и она очень талантлива. Она хочет помочь. У нас нет причин отказываться от ее помощи. Мы сделали все, что было в наших силах, и выяснили в одиночку все, что смогли, разве не так? Рано или поздно придется признать, что нам нужна чья-то помощь. Раз вы, идиоты, признавать это не собирались, пришлось кому-то другому.

«Он прав, – подумал Джесс, хотя у него по-прежнему было сильнейшее плохое предчувствие. Теперь все быстро выходило из-под их контроля. Слишком много людей, слишком много эмоций вовлечено. – Но если нам таким образом удастся вернуть Томаса…»

– Когда в следующий раз тебе захочется сделать все самостоятельно, досчитай до десяти и поговори сначала со мной, – заявила Глен. – Ты принимаешь решения на горячую голову, Дарио. Дай хоть кому-то возможность сначала убедить тебя, что идея может быть не самой лучшей.

– Я дал вам возможность убедить меня, – ответил Дарио, все еще глядя в сторону Халилы. – А вот она не дала. – Когда Джесс глянул через плечо, то осознал, что девушка уже исчезла за углом.

Глен допила свой кофе, не сказав больше ни слова. Затем бросила деньги на стол и кивнула Джессу. Он поднялся на ноги следом за ней.

– Нам лучше вернуться, – сказала Глен, посмотрев на Дарио. – Ты в порядке?

Дарио одарил их ослепительной, но совершенно неправдоподобной улыбкой.

– Разве хоть когда-то со мной не все в порядке?

Когда они ушли, а Джесс обернулся, подходя к углу улицы, то увидел, что Дарио все еще сидит за столиком, вертя в руках чашку с кофе и таращась в сторону поворота, за которым исчезла Халила.

Уже на следующий день Джесс прочел жуткую новость в местной газете Alexandrian Times. У него всегда была копия тонкой газетной бумаги в комнате, которую он просматривал дважды в день, чтобы узнать обновленные новости, ведь новости в ней менялись и переписывались заново сами по себе. В вечернем издании появился кричащий заголовок: «Выдающийся профессор погиб в аварии с разбившейся каретой». Нарисованная от руки иллюстрация изображала пожилую женщину в профессорской мантии, выходящую на дорогу перед паровой каретой, совершенно не замечая, что смерть несется ей навстречу.

Профессор Пракеш была мертва. Джесс перечитал новость дважды, медленно вчитываясь в каждое написанное чернилами слово. Она шла в сторону маяка поздно вечером и, очевидно, не заметила приближающуюся карету, когда вышла на проезжую часть. Джесс понял, что она и правда могла не услышать транспортное средство, так как была глухой. «Однако она ходила по этому городу всю свою жизнь, – подумал Джесс. – У нее должен был давно развиться инстинкт, предупреждающий ее постоянно оглядываться по сторонам». Джесса внезапно охватило чувство вины, а еще сильный гнев. Это была вовсе не случайная уличная авария; профессор Пракеш начала задавать вопросы, желая им помочь.

Джесс взял газету и отправился в комнату Глен, однако ее на месте не оказалось. Также он не нашел подругу ни в общем зале, ни в спортивном, ни в серапеуме, ни в тире. Джесс отправил Глен сообщение через кодекс, но она ничего не ответила.

Поэтому он поспешил в маяк.

Свет в офисе профессора Пракеш горел, поэтому Джесс нажал на кнопку, которая должна была дать знать находящимся внутри, что пришел гость, однако никто не открыл. Джесс постучал. Все равно никто не ответил. Когда же Джесс подергал дверную ручку, то обнаружил, что та вовсе не заперта, поэтому он медленно вошел внутрь. Кабинет профессора Пракеш выглядел точно как раньше: приятная смесь хаоса и порядка. Ее написанные от руки заметки все еще красовались на меловых досках, окружающих помещение.

Джесс направился налево, в кабинет Дарио.

Дарио сидел за письменным столом. На столе перед ним стоял бокал, наполненный темной красной жидкостью, а рядом бутылка. Он поднял глаза, когда в дверном проеме появился Джесс, поднял бокал, а затем выпил половину содержимого одним залпом.

– Садись, – сказал Дарио. – Присоединяйся. – Он вытащил второй бокал из ящика в столе и дрожащей рукой наполнил его до краев. Джесс взял бокал и понюхал. Это оказалось вовсе не вино. Пахло травяным и фруктовым ароматом.

– Это парачан[20], – сказал Дарио, – из Испании. Подарок от отца.

– Что это?

– Алкоголь, – ответил Дарио. – Да ладно тебе, мы пьем за мою бесконечную глупость. Где Глен? Как она могла упустить шанс ткнуть меня носом в мою неудачу?

Джесс ничего не ответил. Он попробовал напиток. Тот оказался крепким, но вкусным, с обманчивым фруктовым привкусом. Дарио успел поплакать, это было явственно видно по его красным, распухшим глазам. А еще он злился. На полу валялись документы, которые Дарио, очевидно, смахнул со стола, чтобы освободить место для напитка.

– Я совершил ошибку, – произнес Дарио. – Скажи уже это.

– Ты воспользовался возможностью, – ответил Джесс. – Мы все воспользовались возможностью. Мне жаль, что все так вышло. Она была…

– Она была гениальной. Гениальной. – Голос Дарио сорвался, и слезы снова выступили у него на глазах. Он попытался смахнуть их, моргнув, однако те потекли по щекам, и Дарио рассерженно вытер их рукавом. – Я ей нравился. Она мне доверяла. И из-за меня она умерла.

– Может быть, это и правда был несчастный случай, – сказал Джесс, однако даже сам не поверил своим словам.

Дарио захлебнул остатки напитка и снова наполнил бокал.

– Заткнись и пей.

Потребовалось время, однако Джесс выпил все, что ему налили, и еще до того, как допил только половину, уже почувствовал эффект. Дарио выпил в два раза больше при нем и, скорее всего, еще больше до этого. Он попытался налить Джессу еще, однако Джесс быстро отодвинул свой бокал.

– Хватит, – сказал Джесс и потянулся за пробкой, чтобы заткнуть бутылку. – И тебе хватит, поверь мне.

– Это был вовсе не несчастный случай, – выпалил Дарио и захлебнул оставшееся в его бокале. – Она ни разу в жизни не выходила навстречу карете. Ее убили – убили из-за того, что я ей сказал. Ее смерть на моей совести, и не пытайся даже убедить меня в обратном.

Джесс и не стал пытаться. На пару секунд между ними повисла тишина, а потом Джесс произнес:

– Мы все понимали, что рискуем жизнями. Своими жизнями, жизнями наших друзей, а может, и своих родных. Идти против архивариуса – все равно что участвовать в кровавом спорте.

– Он убил профессора, – сказал Дарио. Почти что прошептал, его голос дрожал и чуть было опять не сорвался. – Me cago en todos los santos[21], он убил одного из лучших из нас, и ради чего? Чтобы защитить свои грязные тайны? Нет. Халила права. Это пора остановить.