Прибыв домой к сэнсэю, она обнаружила, что почти весь переулок заполнен белым «линколном-континенталом», чьи изобильные габариты были ещё более наворочены бронеплитами, радаром, пулемётными гнёздами и командными турелями. Прогуливалось и принимало позы целое подразделение самодовольно лыбящихся, стриженных ёжиком молодых личностей в чёрных костюмах и рубашках, белых шейных платках, чёрных очках. Она достаточно соображала, чтобы не мешаться, пригнуться, замотать голову шарфом и подождать в тени, пока не увидела, как в дверях с Иносиро-сэнсэем появился пожилой мужчина в костюме и хомбурге. Они поклонились друг другу, затем сцепили руки так, что не очень разглядишь. Посетителя под белы руки кобун[62]его препроводил в машину, кою после аккуратно вывели задним ходом из её узкого места. Пешеходное движение возобновилось, как после бури, ещё один вид Эдо.

Внутри, ДЛ обнаружила, что всё замусорено пенопластовыми бочонками от сакэ. За ними посылали весь день. Нобору пребывал без сознания, а сэнсэй, показалось ДЛ, держал себя в руках. Она, почтительно, попросила его о приюте. Его, похоже, развеселило.

— Ты знаешь, кто здесь только что был?

— Якудза.

— Ты для такого слишком юна, Блонди!

— «Даже плачущий младенец замолкает, заслышав имя Ямагути-гуми», — продекламировала она по-японски.

Сочувственно, но хитроглазо, он к ней потянулся. Ошибка, сэнсэй. Незамедлительно она встала в Стойку Исчезания, все поверхности заряжены, готовая выписать ему каким угодно способом, всё зависит от него.

— Отдыхай! Просто проверяю тебя!

— У-гу, а скажите, сэнсэй, если вы с Мафией так вась-вась, а я работаю на вас, значит ли это…

— Связь наша — связь очень старого гири, много деталей, японские имена, ты запутаешься. Война по-тяжёлой фигурирует. Но мы с тобой, нас связывают лишь узы наставника и ученика, вольны их разъединить в любое время. Если можешь так легко покинуть родительский дом, у тебя не будет хлопот и меня оставить.

Что это было? Совесть?

— Хотите, чтобы я вернулась?

Он закудахтал и впал в нечто не столь поддающееся расшифровке.

— Ты и вернёшься. А до тех пор, побудь тут!

С тех пор она могла посвятить себя ниндзицу с полной занятостью, включая запретные шаги за пределы канона, предпринятые — похоже, очень давно — сэнсэем, посредством коих подрывалась изначальная чистота намерения ниндзя, ожесточалась и выходила в свет, оттуда сливался весь дух, некогда непреходящие методики теперь становились одноразовыми и выбрасываемыми, некогда более великие узоры ныне лишь череда стычек, однократных и одноразовых, ни у единой никакого смысла, кроме неё самой. Вот что, чувствовал сэнсэй, он должен передать — не доблестную, с трудом заслуженную благодать любого воина, но брутальность наёмного убийцы подешевле. Наконец скопытившись, ДЛ привлекла к этому его внимание.

— Ещё бы, — сказал он ей, — это для всех нас тут, что внизу с насекомыми, для тех, кто не вполне может стать воином, кто с двумя десятыми секунды на решение не способен врюхать правильно и жить с этим всё оставшееся им время — это для нас, пьяни, фискалов, и тех, кто не может дочувствоваться до убийства, если надо… это наш уравнитель, наша кромка — и все мы должны делиться. Потому что у нас есть предки и потомки тоже есть — наши поколения… наши традиции.

— Но ведь каждый герой по меньшей мере раз, — поставила она его в известность, — может, вам пока шанс не выпал.

— ДЛ-сан, ты чокнутая, — мягко продиагностировал он, — может, кино насмотрелась. Те, с кем тебе придётся драться, — те, кому ты должна противостоять, — они не самураи и не ниндзя. Они сарариманы[63], градуалисты, кто не способен действовать дерзко и лишь презирают тех, кто способен… Они выучились уважать лишь то, что я должен тебе преподать.

Он преподавал ей Китайские Три Пути, Дим Цзин, Дим Сюэ и Дим Мак, с их Девятью Смертельными Ударами, равно как и Десятый и Одиннадцатый, о которых никогда не говорят. ДЛ научилась вызывать у людей сердечные приступы, даже не прикасаясь к ним, заставлять их падать с высоты, посредством метода «Облако Вины» вынуждать их совершать сэппуку и думать, что это они придумали сами — плюс целый мешок стратегий, исключённых из Куми-Ути, сиречь официальной боевой системы ниндзя, вроде Разъярённого Воробья, Тайной Ноги, Нособурки Смерти, и поистине ужасающего «Годзира но Тимпира»[64]. Несмотря на ускоренный график, в некоторых движениях, преподанных ДЛ Иносиро-сэнсэем, смысл откроется лишь ещё через десять лет — вот сколько скрупулёзной отработки каждый день они требовали, чтобы она хоть как-то начала их понимать, — а покуда не поймёт, ей запрещалось все их применять во внешнем мире.

Шли дни и недели, и ДЛ постепенно осознавала, что вступает в некую систему ересей касаемо человеческого тела. В интервью «Агресс-Миру» много лет спустя она рассказывала о том времени, что провела с Иносиро-сэнсэем, как о возвращении к себе, повторном присвоении собственного организма:

— Насчёт которого им неизменно нравится промывать вам мозги, типа они лучше знают, в попытках держать тебя от него как можно дальше. Может, они считают, что людей так легче контролировать. — Школьная политика такова: Ты никогда не узнаешь о своём теле столько, чтобы взять на себя за него ответственность, поэтому лучше передай-ка его сразу тем, у кого квалификация, врачам и лаборантам, а стало быть — и тренерам, работодателям, мальчикам со стояками, и прочая, — в тревоге, не говоря уже, в ярости, ДЛ пришла к радикальному выводу, что тело её принадлежит ей же. Случилось это, ещё когда она по-прежнему думала о ниндзицу. А через несколько лет уже столько не думала, а лишь продолжала набивку каждый день, находила время и место, часто большой ценой, но — каждый день своей жизни.

Как и предсказывал сэнсэй, она и впрямь вернулась к Норлин и Буке, по крайней мере, на сколько-то. Между якудзой и американской военщиной всегда имелись каналы, поэтому со временем все уже знали, где она и что она в безопасности. Оба родителя, каждый по своим собственным причинам, были вполне довольны, что именно теперь её нет дома, и ДЛ пришлось возобновить свою роль несовершеннолетнего иждивенца лишь потому, что жена командира узнала про него и Норлин и принялась беспокоить жизнь вокруг, пока Бука и его семейство не вернулись в Штаты.

Несколько лет спустя, уже состязаясь, ДЛ на каком-то соревновании услыхала про Сестринство Внимательниц Куноити:

— Знаешь, так и бывает. Доехала стопом до конца грунтовки, последние несколько миль прошла пешком. Тогда они ещё разрешали всем пришедшим тут бесплатно кости кинуть. Первое время, больше идеалов, не столько про деньги. — Они с Прерией сделали перерыв, вышли к ручью. После их прибытия миновала пара недель, Прерия теперь заматерела в компьютерной комнате, равно как и на кухне. — Ага, а нынче сплошь коллективное страхование, пенсионные планы, финансовый консультант по имени Вики в Л.А. всем для нас двигает, юрист в Сенчури-Сити, хотя после официального обвинения за него почти всю работу делает помощница Янтарь. — Казалось, ДЛ как-то нервно. Её напарник, Такэси Фумимота, должен был явиться на нечто вроде медосмотра, они договорились встретиться здесь, но он ещё не возник.