Джимми Ньютон решил поподробнее остановиться на том обстоятельстве, что съемка урагана принесет пользу всему человечеству.

— Видите ли, — начал он, — многие считают, что ураган — это не шторм, то есть не шторм в обычном смысле этого слова. И никто не знает, как он образуется. Поэтому ученым, таким как мои друзья из Национального океанического и атмосферного центра, нужны для исследования кадры… — Ньютон развел руки в стороны, словно подтверждая очевидность своей точки зрения. — Пойдем, — снова обратился он к Мейвелу. — А то скоро стемнеет. Света и так уже недостаточно.

Мейвел не мог избавиться от мысли, что где-то здесь должна быть спрятана пачка сигарет. Он уже бросал курить несколько месяцев тому назад, по крайней мере, тогда он сказал Полли, что больше не будет курить никогда, и в течение этих четырех мучительных дней рассовывал сигареты повсюду.

— Ладно, пошли, — ответил он. — Снимайте свой ураган.

— Дело в том, Мейвел, что мне понадобится твоя помощь, — заметил Ньютон. — Ты не мог бы взять кое-что из оборудования?

Слово «помощь» попало в точку. В конце концов, во время предыдущих ураганов Мейвел отсутствовал на острове. И теперь настало время залезать на мачты вместе с остальными пиратами.

— Ладно, Ньютон, — ответил он. — Пойдем заниматься твоими делами. А потом вернемся обратно и встанем здесь на якорь. Договорились?

Джимми Ньютон протянул руку, но так и не дождался рукопожатия.

— Договорились, — ответил он.

Колдвел взял Беверли за руку, и они двинулись по направлению к коттеджам. Ветер дул им в спину, и не успели они сделать и несколько шагов, как были сбиты с ног. Беверли и Колдвел обнялись, и губы их соединились. Оба ощутили вкус крови.

Затем Колдвел поднялся, и Беверли, уцепившись за пояс его шорт, тоже начала подтягивать себя наверх. Царапая его кожу ногтями, она обхватила туловище Колдвела и, когда наконец ей удалось встать, прильнула к его телу, которое казалось огромным и мускулистым и не уступающим по силе самому урагану.

— К тебе или ко мне? — прокричала Беверли, пытаясь заглушить рев Клэр.

Колдвел бросил взгляд на бухту. Выброшенный волнами катер Мейвела лежал на сходнях и медленно погибал. Колдвел отметил, что вода уже затопила причал, и попытался определить, начался ли прилив. Они с Беверли и Мейвелом ездили рыбачить во время прилива, пригонявшего хрящевую рыбу на отмели, кишевшие моллюсками; Колдвел начал прибавлять часы — четыре часа прилива, четыре часа отлива и так дальше — и пришел к выводу, что прилив еще не начался. Он знал, что главная волна придет, когда они минуют око урагана, и то, что «Клэр» подняла воду уже настолько высоко, вызвало у него изумление. И даже тревогу. Если прилив совпадет с этой волной… В животе Колдвела сгустился комок страха — первое ощутимое чувство, испытанное им за много лет.

Колдвел внезапно осознал, что снова существует во времени. Он жил вне его координат начиная с того субботнего утра, когда смотрел на настенные часы и сверялся с наручными, пытаясь определить, где сейчас находится Джейм и когда может приехать Дарла Фезерстоун со своей бригадой. После того дня он стал жить вне времени. Он бродил по миру, лишь изредка наталкиваясь на время. То ему сообщал о нем бармен, то гостиничный служащий усаживал его в вестибюле и просил подождать, так как регистрация начиналась позже. И естественно, Колдвел постоянно забывал вовремя расплатиться, что давало администрации возможность добавить к счету стоимость еще одних суток проживания. Ни время, ни география не определяли тот мир, в котором Колдвел прожил последние несколько лет: он находился лишь во власти сил природы.

Беверли взяла Колдвела за руку, и они бегом бросились к своим спаренным коттеджам. Беверли остановилась у стеклянных раздвижных дверей коттеджа «К». Деревья вокруг тряслись как в лихорадке. Беверли налегла на дверную ручку и попыталась открыть дверь, но та не поддавалась. Поэтому Колдвелу пришлось положить свои руки поверх ее, и вместе им удалось сдвинуть дверь на фут в сторону. Первой в коттедж проскользнула Беверли, а за ней последовал Колдвел. Он закрыл дверь, обернулся, и Беверли упала в его объятия.

— Давай потанцуем, — прошептала она — по крайней мере, голос ее прозвучал как шепот.

Стены коттеджа были не особенно крепкими, и ветер проникал внутрь через дальнюю стену. И если снаружи он издавал вой, то внутри слышались лишь его слабые вздохи.

— Давай, — откликнулся Колдвел.

Они соединили левые руки, правыми обхватили друг друга за талию и принялись кружить по комнате. Колдвел двигался несколько неуклюже и постоянно натыкался на разные предметы. Беверли положила голову ему на плечо и нежно прикоснулась губами к его шее. Колдвел чуть повернулся и ощутил, что ее волосы пахнут морской пеной.

— Думаю, нам надо снять всю эту мокрую одежду, — произнесла Беверли, уже более решительно целуя его шею и с властностью рефери на ринге давая понять, что им пора выйти из клинча.

Она отошла в сторону и сбросила белые кроссовки, покрытые песком и грязью, потом расстегнула зеленые шорты, стянула нижнее белье и вытянулась. Колдвел увидел, что ее лоно покрывают светлые пушистые волосы. Ему всегда казалось, что нижняя часть женского тела выглядит гораздо более возбуждающе, поэтому, когда они занимались любовью, он иногда просил Джейм не снимать с себя верхнюю часть пижамы.

Беверли скрестила руки, опустила их вниз, ухватилась за край футболки и сняла ее. Грудь у нее была маленькой, гораздо меньше, чем у Джейм, зато изумительной формы, и соски были почти пунцовыми.

Колдвел закинул свои кожанке туфли в угол. За один присест он стащил с себя шорты и трусы. Как только они соскользнули на пол, Беверли сделала шаг вперед и положила свою мягкую ладонь на его член, который тут же шевельнулся от ее прикосновения. Беверли отступила и внимательно посмотрела на Колдвела. Тот снял футболку. Беверли кончиками пальцев прикоснулась к его груди и обвела ее по периметру. Ее руки замерли над его сосками, и она ущипнула их, понемногу увеличивая давление, пока ему не стало больно. Колдвел вздрогнул, улыбнулся и тоже положил руки ей на грудь, которая оказалась прохладной и гладкой. Особенно нежной ее кожа была с внешней стороны, и Колдвел провел по ней своими загрубевшими пальцами. Он нетерпеливо прикоснулся к ее тут же налившимся соскам, а когда сжал их, они приобрели еще более темный красный оттенок. Беверли издала приглушенный стон, а потом промолвила:

— А теперь скажи мне, о чем ты думаешь.

И Колдвел понял, что она знакомит его с правилами и дает общие ориентиры поведения.

— Когда-то я учил мальчиков естествознанию, — ответил Колдвел. — Я плохо разбирался в науке, а сейчас уже и подавно ничего не помню. В голове осталось лишь несколько разрозненных фактов.

— Каких? — Беверли погладила его по шее и, встав на цыпочки, поцеловала его грудь.

— Ну вот, например… ты знаешь, что такое магнетит?