Они же обнаружили в подполе тело Полли. В ее руке виднелся мокрый клочок бумаги, который настолько расползся, что разорвался пополам, когда его попытались вытащить из ее крепко сжатых пальцев. Когда обе половинки сложили, репортеры смогли прочитать текст: «Это — Полли Гринвич. Она хорошая женщина. Я ее очень люблю. Мейвел Хоуп».

Эта история была пересказана журналистами по-разному. Одни утверждали, что Мейвел просто сбросил тело в подвал и бросился наутек, другие усматривали в положении трупа признаки уважения и почтительности, которые Мейвел оказал мертвой женщине, несмотря на угрожающую ему опасность. Однако, естественно, никто не изложил эту историю правильно. Никто не написал о гибели последнего пирата, и никто не сказал о том, что, хотя Мейвел и появился на свет с сердцем разбойника, умер он с душой честного человека.

Спасатели и репортеры поднялись и на Горб Лестера, где обнаружили негра и двух белых женщин. Все трое спали, а на губах у них играли слабые улыбки, словно им снились восхитительные сны. Мужчина был одет в комбинезон и белую рубашку и, несмотря ни на что, производил впечатление чистоты и опрятности. Вымокшая одежда женщин облегала их тела, так что обе выглядели довольно соблазнительно. Позднее эта фотография появилась на первых страницах многих газет. Гейл Форстер и Сорвиг Ласкин прославились как Ураганные Девушки, и хотя вначале это прозвище им не очень нравилось, они довольно быстро поняли, что оно приносит всеобщую любовь и уважение.

Что касается Джимми Ньютона, то он показался репортерам малоинтересным, и его имя лишь дважды было упомянуто в газетах. Хотя Интернет кишмя кишел выражениями соболезнований и воспоминаниями. Несмотря на то что Джимми не пользовался особой любовью охотников за ураганами, все остро ощущали его потерю. Он был Мистером Погодой, и в отсутствие его указаний все оказались брошенными на произвол судьбы и зависели теперь лишь от собственных догадок. Мир снова начал казаться пугающим и непознаваемым, и бывшие коллеги скорбели по Джимми Ньютону и называли его лучшим из лучших.

Возможно, вы сочтете святотатством то, что Беверли и Колдвел вновь занялись любовью в церкви, той самой, выкрашенной в лазурно-голубой цвет. Беверли и вправду делала это со злорадством — она находила особое удовольствие в том, чтобы опускаться на колени перед деревянным крестом, складывая руки с притворной набожностью, а затем падать на пол и раздвигать ноги. Колдвел входил в нее. Беверли начинала стонать, подвывать и наконец кричать во весь голос. Она хотела перекричать ураган, чтобы донести до Господа весь свой гнев. Впрочем, те из вас, кто считает это святотатством, должны верить и в то, что Господу было все известно о ее гневе и Он простил ее. Вам следует принять на веру и тот факт, что, когда волна перевалила через гребень скал и начала сметать все на своем пути, она просто осторожно подняла церковь и унесла ее в море. Однако если существующие научные представления не позволяют вам допустить подобную вероятность, давайте предположим, что после того, как «Клэр» разрушила своими огромными лапами церковь, от нее уцелело несколько досок, которые можно было использовать как плоты. Тогда вам нетрудно будет представить, что Беверли и мистер Колдвел плыли на этих плотах до тех пор, пока их не выбросило на берег маленького острова, обнаженные аборигены которого встретили их с дарами и улыбками.