побольше, оценил я габариты, ориентируясь на тень от Обсерватора накрывшую погружённую в воду сереброшкурую тварь.

— Годится, капитан! — сообщила Дельфина, на что Фачилле небрежно кивнул и обернулся на рубку. Или…

Поверхность гигантской площадки, в которую превратилась верхняя часть Обсерватора, вдруг словно раздалась в стороны, и из образовавшейся в ней длинной узкой щели над «палубой» поднялся гарпун. С очень хищными зазубринами, отливающий синеватым металлом, но… Да он метр длинной от силы! Под нами тварь в десятки метров габаритами, она эту хрень даже не заметит!

— Операторы⁈ — послышался рявк с мостика.

— Готов, тимоньер! — на четыре голоса раздались крики от турелей.

И что, они тварь прожарят, Фачилле её потыкает гарпуном, типа «он победил»… а дальше⁈

Пока я фалломорфировал от происходящего, гарпун вдруг сам собой взлетел над удерживавшей его подставкой, перелетел через леерное ограждение в носу Обсерватора, и… замер в воздухе перед капитаном, обратившись жалом к поверхности океана… Прямо над толлеркастом.

А в следующий миг по ушам ударил хлопок и… натуральный грохот! Только через секунду я понял, что этот «несерьёзный» гарпун разогнался колдовством лениво стоящего капитана до сверхзвука! Потому что первый хлопок был ударной волной от преодолённого копьём звукового барьера в воздухе, а второй — ею же от входа гарпуна в воду. В рыбину железка вошла, может, и не беззвучно, но на фоне предыдущего грохота — неразличимо. Но для здоровенной орясины, в которую он попал — этого, по-моему, было явно недостаточно!

Подтверждая мои мысли, толлеракст дёрнулся, его глаза стали сиять, как прожекторы… Тварь рванула к поверхности, над волнами мелькнул её серебристый хребет… и булькнул на дно. А Его Высокомордие, хоть и стоял всё так же небрежно, при внимательном взгляде, оказался заметно напряжён. Да и на мордии его стала заметна испарина.

Прижатое ко дну чудовище явно не собиралось оставлять покушение на себя без ответа. Бирюзовое свечение глаз становилось всё сильнее, и я вынужден был податься прочь от края Обсеравтора: смотреть на пробивающееся сквозь толщу воды свечение стало почти больно.

И тут ввысь, обтекая Обсерватор, ударила волна энергии! Была это фулгра в виде ярчайшего света, или ещё какая пакость из, так сказать, «личных запасов» толлеркаста, не знаю, и знать не хочу. Но сам Обсерватор этот поток не затронул вовсе. Зато стало ясно, что полусферы в турелях — вовсе не оружие, а защита от этой ядовой энергии. «Прореха» в центре потока, в которой оказался Обсерватор, явно шла от четвёрки турелей, установленных по периметру корабля. Я просто тихо фигел: творилась какая-то пусть частично понимаемая, но дичь. Дичь дичайшая!

— Всё, — лениво махнул рукой капитан.

— Излучателям — дробь! Глуши реактор! — рявкнул из рубки тимоньер, и зелень излучения, только что переборовшая поток энергии от бесновавшейся под водой твари, чуть сжалась, а через секунду и вовсе исчезла.

Я аккуратно выглянул за борт, и увидел, как в «облаках» расплывающейся в воде крови бултыхается явно дохлая тварь. Внешних повреждений на ней было незаметно, но из жабр и пасти кровища сочилась основательными потоками, создавая алую, чуть опалесцирующую в разрядах фулгры взвесь.

— За работу, бездельники! — вдруг проревел чей-то голос, тогда как капитан, а вслед за ним Дельфина и ряд специалистов направились к центральной части корабля.

При этом с Обсерватором происходили пертурбации: стены становились стенами, и вся эта платформа вновь становилась пирамидой-кораблём. Точнее, не вся: часть её, со скопившимся народом мало того, что осталась, так ещё и трансформировалось во что-то вроде лифтовой платформы. А Бромбатти, оказавшийся тут же, с улыбкой помахал мне рукой. Ну, подойду: может, кок развеет моё недоумение, которое иначе чем «охреневание» и не назовёшь.

— И как тебе первая охота, Тони? — весело поинтересовался Бромбатти.

Пока я подыскивал хоть какие-то нематерные слова для ответа, десяток членов экипажа, все облачённые в доспехи, спустились к поверхности океана, где всплывшая рыбина безвольно покачивалась на волнах. Не теряя времени, матросы разбежались по всей туше, и не обращая внимания на хлещущие от их ударов потоки крови, принялись шустро разделывать тварюгу. На платформе, по крайней мере, их поджидало несколько хрен пойми откуда взявшихся контейнеров: от небольших и гладких, с металлическим отливом, до здоровенных коробов из полупрозрачного пластика, куда матросы и скидывали свою добычу, чтобы тут же вернуться к разделке мёртвой туши.

— Ни черта не понял, Бромбатти, — честно признался я, справившись кое-как с удивлением, и, наконец, сумев отвести взгляд от суетящихся внизу матросов. Кавалон в ответ басовито заухал-засмеялся.

— Ну спрашивай, немного времени есть, постараюсь развеять твоё непонимание, — предложил он. Ну так, было бы предложено! Вал вопросов, вырвавшийся из меня, заставил собеседника на миг опешить, но… выслушав всё, «до донышка», так сказать, Бромбатти кивнул и начал последовательно отвечать. Ну а, слушая кока, я волей-неволей сначала принялся помогать ему складывать доставляемые матросами ящики с мясом твари на появившуюся рядом тележку, а потом и порулил её следом за не прекращающим болтовню Кавалоном на камбуз, где мы тут же занялись разделкой и фасовкой доставленного продукта. И всё это под продолжающийся рассказ кока об охоте Обсерватора, её особенностях, и прочем-разном, касающемся этой стороны жизни экипажа.

И из этого рассказа вытекала довольно интересная вещь, которую мне сегодня довелось узнать… так сказать, наглядно. В океане водились твари, которые назвались «опасными», но без деталей. «Ибо рассказывать, Тони, слишком долго. Они все разные». А на деле, вся опасность сводилась к тому, что живущие в океане огромные твари, каким-то образом способны управлять выбросами фулгура.

— Как гриджо? — уточнил я.

— Нет, конечно, — хмыкнул Бромбатти, орудуя здоровенным ножом. — Гриджо перерабатывают фулгур. Он им практически не опасен, если выброс не совсем уж страшный, но сделать они с ним ничего не могут, только… трансформировать, — после заминки сформулировал кок. — И аэры первого класса — не так! — строго нахмурился он.

— Я этого не говорил…

— Но подумал, — усмехнулся Бромбатти. — А я предупреждаю и отвечаю — в разговоре с чужими… да и не со всеми своими, — совсем понизил он голос, — лучше тварей бездны, да и гриджо одновременно с аристократами не упоминать. Опасно для жизни и здоровья, — веско покивал он.

В общем, именно твари в океане как-то «колдовали» чистым фулгуром. Не вообще и постоянно, а именно при опасности. И из этого следовал столь странный способ «охоты». Толлеракст — довольно ленивый, но большой,