Сидни с трудом подавила желание забрать у нее малыша.

— Потому что когда-то давно я была на твоем месте.

Вайолет фыркнула:

— Вы понятия не имеете, каково это — быть на моем месте.

— Ты выйдешь завтра на работу?

— Да, я буду.

Бросив на них последний взгляд на прощание, Сидни вышла из комнатки. Пожилая пара в гостиной с подозрением проводила ее глазами, когда она прошла между ними и телевизором к двери.

Вернувшись в свой «мини-купер», Сидни долго сидела в прохладных сумерках, чувствуя бессильную досаду. Как ни старайся, нельзя подхватить человека, который даже не подозревает, что падает.

Когда Сидни подъехала к дому Уэверли, уже совсем стемнело. Она терпеть не могла эту раннюю темноту. Кутаясь в плащ на пронизывающем ветру, она взбежала по ступенькам на крыльцо. Скоро уже придется доставать теплую одежду. Интересно, у Вайолет есть зимнее пальто? А у Чарли зимние вещи?

Прекрати, приказала она себе. Ты далеко не всесильна.

Но дело было именно в этом. Она так старалась, потому что ощущала свое полное бессилие. Для Вайолет родить ребенка было плевым делом, а для нее, Сидни, нет. Где справедливость? Пятнадцать лет назад она забеременела легко и непринужденно, настолько бессознательно, что это было как пробуждение. Нечто такое, что ее тело сделало само собой, заявив: время пришло. Теперь же это требовало таких усилий, такого напряжения.

А ведь Клер предупреждала Сидни. Относительно ее привязанности к Чарли. Сидни рассказывала сестре абсолютно все. Наверное, слишком много, но Клер всегда была рядом, всегда выслушивала, всегда говорила правильные вещи, хотелось Сидни ей верить или нет. Иногда Сидни казалось, что в их отношениях с Клер она только берет. Если Клер звонила ей, то исключительно ради того, чтобы спросить, как у Сидни дела. Сама же Клер помощи никогда не просила и никогда, казалось, не сталкивалась с проблемами, для которых у нее не было бы готового решения. Сидни очень любила сестру, но иногда это становилось просто невыносимо! Неплохо было бы, если бы — исключительно ради разнообразия — у Клер тоже время от времени возникали проблемы. Не обязательно серьезные. Хотя бы какая-нибудь мелочь, которая дала бы Сидни повод триумфально заявиться к сестре с бутылкой вина и провозгласить: «Без паники, я знаю, что делать!»

С этими мыслями Сидни взялась за ручку двери и потянула ее. Дверь не поддалась. Сидни вытащила ключ от дома и попыталась открыть дверь ключом. Безрезультатно. Она нажала на кнопку звонка, но он отказался издать хотя бы звук. Озадаченная, она заглянула с крыльца в окно гостиной и увидела, что Бэй с Марией сидят перед телевизором. Внезапно шторы сами собой съехались у нее перед носом, и она осталась стоять на крыльце в полной темноте.

Ах вот оно что. Теперь Сидни все поняла.

Она вернулась обратно к двери и, оглянувшись через плечо, дабы убедиться, что никто ее не слышит, прошептала:

— Мне наплевать, по вкусу тебе, что я посадила ее под домашний арест, или нет. Если ты сейчас же не откроешься, я вернусь сюда с краской и кисточкой и выкрашу тебя в мерзкий зеленый цвет!

Чувствовала она себя при этом полной дурой, как и всегда, когда ей приходилось иметь дело с подобными штучками из арсенала дома Уэверли.

Зато дверь открылась.

Дом всегда был немного тщеславен.

Едва она успела войти, как со второго этажа донесся голос Тайлера:

— Я забыл, что́ ты просила меня сделать наверху?

— Законопатить щели вокруг воздуховодов на чердаке! — отозвалась с кухни Клер.

— Ах да, точно, — сказал Тайлер.

Сидни заглянула в гостиную.

— Ты готова ехать? — спросила она дочь.

Бэй кивнула и поднялась с дивана.

— Я буду через минуту, — сказала Сидни, направляясь в кухню.

Клер вытаскивала из коробки жареную курицу, судя по всему купленную Тайлером по дороге с работы. Услышав шаги Сидни, она оторвалась от курицы, которую выкладывала на тарелку, и вскинула глаза.

— «KFC»? Ниже падать уже просто некуда, — пошутила Сидни, подходя к сестре. — Прошу тебя, начни уже опять готовить, пожалуйста.

— Я подумываю об этом.

— В самом деле? — изумилась Сидни.

Она впервые об этом слышала. Все члены семьи пытались уговорить Клер вернуться к готовке, и не только потому, что любили поесть. Нет, конечно, главным образом именно поэтому. Но дело было еще и в том, что чем успешнее шли дела в новом бизнесе Клер, тем сильнее она снова замыкалась в себе, а в этом не было ровным счетом ничего хорошего. Порой Сидни боялась, что, если ее сестра окончательно уйдет в себя, она может никогда больше не вернуться обратно, как их бабка, которая пряталась под лестницей, когда кто-то стучался в дверь, потому что не желала никого видеть у себя в доме.

— Сегодня заезжала Эванель, дала мне кухонную лопатку. Может, это знак.

Клер пожала плечами, и Сидни поняла, что продолжения ей не дождаться.

Она обернулась и прислонилась к столешнице.

— Как дела у Бэй?

— Почему бы тебе не спросить об этом у нее самой?

— Да надо бы. Я спрошу, — пообещала Сидни с твердой решимостью в голосе. — Мне нужно рассказать ей о вещах, о которых я ей никогда не говорила. Просто не понимаю, с какой стороны к этому подступиться.

Клер вытерла руки о первое попавшееся полотенце.

— Кстати, о вещах, о которых нам никогда не говорили. Эванель сегодня рассказала мне, что мужа бабушки Мэри звали Карл. — Клер заглянула в небольшой кабинет, примыкающий к кухне, и вернулась со старой фотографией, которую протянула Сидни. — Вот этот самый Карл, с фотографий, которые мы нашли в субботу. Как так получилось, что мы этого не знали?

— Наверное, мы просто никогда ее об этом не спрашивали. Сразу видно, что он был тот еще фрукт. Одна улыбка чего стоит. — Сидни внимательно вгляделась в черно-белый снимок. — У мамы был его подбородок.

— И у тебя тоже. Кстати, имя Карл написано на кухонном дневнике, который мы с тобой нашли, — сказала Клер, взмахивая тетрадью. — Который весь вымаран.

— Похоже, ты наткнулась на какую-то тайну.

Клер открыла было рот, чтобы что-то сказать, потом передумала и с любопытством поглядела на сестру, склонив голову набок.

— Ты что, еще больше порыжела?

Сидни убрала волосы в пучок, надеясь, что так это будет менее заметно.

— Честное слово, я ничего с ними не делаю, — сказала она, касаясь пучка рукой. — Каждое утро я встаю, а оно все хуже и хуже. Завтра попробую их перекрасить. Скорее бы уже первые заморозки. После них все должно снова улечься.

Клер кивнула:

— Еще пять дней.

— А у тебя, кажется, дела идут неплохо, — заметила Сидни. — В этом году предвестники первых заморозков обошли тебя стороной?