– Почему нам не сказали номер дела? – Анна подняла малышку из качалки и подошла к Маккензи. – Вы ведь расследуете как полагается, правда?

Мысленно положив руку на сердце, Мюррей кивнул.

– Уверяю вас, так и есть.

«И это лучше, чем если бы я передал его в департамент», – подумал он. Тем не менее волнение не угасло: Маккензи представлял себе, как прямо сейчас кто-то в участке задался вопросом, почему, собственно, Мюррей Маккензи, полицейский на пенсии, который теперь работает в Лоуэр-Мидс как гражданский и допущен только к приему заявлений от пострадавших, расследует потенциальное убийство.

– На самом деле я хотел кое-что уточнить. – Мюррей достал из кармана визитку, которую Сара обнаружила в ежедневнике Кэролайн Джонсон.

– Мистер Хеммингс, вы никогда не встречали родителей Анны?

– Именно так. И я вам об этом еще вчера говорил. Именно из-за смерти родителей Анна-то ко мне и обратилась.

– Точно. Итак, когда вы познакомились с Анной, вы впервые услышали о ее… – Маккензи попытался подобрать подходящее слово, сочувственно улыбнувшись Анне. – Ее ситуации?

– Да. – В голосе Марка уже явственно слышалось раздражение.

Он что-то скрывает? Мюррей протянул ему визитку:

– Это принадлежит вам, мистер Хеммингс?

– Да. Я не вполне понимаю…

Маккензи перевернул визитку. Анна, с любопытством подавшись вперед, разглядела надпись на обратной стороне карточки. Женщина резко вдохнула сквозь стиснутые зубы и потрясенно уставилась на Марка:

– Это мамин почерк!

– Я нашел эту визитку в ежедневнике вашей матери, – мягко сказал Мюррей.

Марк пошевелил губами, но не произнес ни слова.

– И… что? – наконец нашелся он. – Я не знаю, почему у нее оказалась моя визитка. – Мужчина взмахнул картонкой.

– Похоже, она записалась к вам на прием, мистер Хеммингс.

– На прием? Марк, что происходит? Мама… была твоей пациенткой? – Анна отшатнулась, неосознанно отстраняясь от отца своего ребенка.

– Нет! Боже, Анна! Я ведь сказал тебе, я не знаю, почему моя визитка лежала у нее в ежедневнике.

– Точно. Ну ладно, я просто хотел прояснить. – Маккензи протянул руку.

Поколебавшись, Марк бросил визитку на открытую ладонь Мюррея, причем столь небрежно, что тот едва не уронил ее на пол.

– Что ж, тогда я вас оставлю. – Маккензи вежливо улыбнулся.

«Завари кашу – и отойди», – подумал Мюррей, выходя из дома. Марку Хеммингсу предстояло немало объяснить матери своего ребенка.

Анна

– Можно было бы ожидать, что он что-то слышал о случившемся вчера, правда же? – Марк продолжает складывать посуду в посудомойку. – Левая рука не знает, что творит правая, – абсурд какой-то. – Он нагибается, чтобы расставить тарелки, сдвигая оставшуюся с вечера посуду. Мне кажется, он намеренно тянет время. И избегает моего взгляда.

– Ты был знаком с моей мамой?

– Что? – Он бросает ложки в отсек для столовых приборов.

– Марк, посмотри на меня!

Медленно выпрямившись, Марк берет полотенце, вытирает руки, аккуратно вешает его обратно и только потом поворачивается ко мне.

– Я никогда не встречал твою маму, Анна.

Если бы мы с Марком были вместе десяток лет – если бы мы познакомились еще детьми, выросли вместе, – я бы поняла, лжет ли он. Если бы мы пережили проблемы, через которые проходят другие пары, – взлеты и падения в отношениях, ссоры и примирения, даже расставания, – я бы поняла, лжет ли он.

Если бы я только знала его лучше…

Я не могу прочесть эмоции на его лице. Теперь Марк не отводит взгляда.

– Она записалась к тебе на прием.

– Многие люди записываются ко мне на прием, Анна. Ты записалась ко мне на прием. Мы разносим рекламные листовки и визитки по всему Истборну, бога ради! – Он отворачивается к посудомоечной машине, хотя вся посуда уже расставлена.

– Но ты не помнишь, как говорил с ней?

– Нет. Слушай, некоторые записываются на прием у меня напрямую, некоторые обращаются к Дженис. Скорее всего, я даже не слышал об этом.

Дженис сидит на телефоне в холле здания, где находится частная практика Марка в Брайтоне. Там есть еще с десяток мелких контор, владельцы которых не хотят – или не могут по финансовым причинам – открыть кабинет в офисном здании и нанять собственную секретаршу. Дженис ведет к ним запись, встречает их клиентов и принимает звонки по телефону, подстраивая свой ответ в зависимости от того, какая кнопка зажигается на аппарате:

«Салон красоты “Безмятежность”, чем я могу вам помочь?»

«Студия дизайна “Брайтонский интерьер”, чем я могу вам помочь?»

– Судя по всему, на встречу она так и не пришла, – резюмирует он.

– Откуда ты знаешь? – Мои собственные слова будто бы доносятся со стороны. В них чувствуется обвинение, резкость.

Марк шумно вздыхает – словно воздух выходит из проколотой шины. Раздраженно, вымученно. Это наша первая ссора. Настоящая ссора, когда мы повышаем голос и закатываем глаза перед невидимой публикой, будто взывая к поддержке свидетелей.

– Я бы запомнил.

– Ты не помнил, что она записалась на прием.

Марк отвечает не сразу.

– Можно поднять записи. Дженис обновляет базы данных всякий раз, когда приходит новый клиент.

– То есть ты можешь проверить?

– Могу проверить.

Я протягиваю ему мобильный.

Марк невесело смеется:

– Ты хочешь, чтобы я это сделал прямо сейчас?

Интересно, так ли себя чувствуют жены, которым кажется, что муж им изменяет? И насколько быстро я превращусь в мегеру? Я вдруг оказалась женщиной из числа тех, которых я всегда презирала: каргой, скрестившей руки на груди, поджавшей губы и требующей немедленных ответов у мужчины, никогда не дававшего повода усомниться в нем.

Но эта визитка была в ежедневнике моей матери.

Марк пролистывает список контактов и набирает номер своей практики. Из трубки доносится щебетание Дженис, и, хотя я не разбираю слов, я знаю, что она говорит: «Консультативный центр “Душевное здоровье”, чем я могу вам помочь?»

– Дженис, это я. Ты не могла бы кое-что проверить в базе данных? Пациентка записывалась на шестнадцатое ноября прошлого года. Среда, 14–30. Кэролайн Джонсон.

Воинственность, которую я ощущала всего пару секунд назад, сменяется неуверенностью. Если бы Марк лгал мне, он не стал бы проверять базу данных прямо сейчас, в моем присутствии. Он мог бы сказать, что нужно поднять записи на работе или что в базе данных вообще нельзя найти такую информацию. Он не лжет. Я знаю, что он не лжет.