– Что это значит?

Вместо ответа Доктор поднял руку и, указывая за спину Мары, описал пальцем круг:

– Знаешь, что это? Снежная ферма. Она создает дополнительный снег и рассеивает его по другим поселениям планеты. Люди любят снег. Ты когда-нибудь лепил снеговика, Мара? Играл в снежки? Ловил снежинку ртом и чувствовал, как она тает?

– Это бессмысленно, – насмешливо сказал Мара.

Доктор усмехнулся в ответ:

– Бессмысленно! Верно. Вы всегда это говорите. Вы, одержимые властью тираны, желающие лишь завоевывать и уничтожать. Любая мелочь, любое веселье для вас бессмысленно. Но знаешь, что? Готов поспорить, Джален Феллвуд думает иначе.

Казалось, эти слова на миг задели Мару.

– Джален Феллвуд мертв.

– Строго говоря, да, – согласился Доктор, повысив голос. – Однако он все еще здесь, не так ли? Внутри тебя? Какова бы ни была темная сила, которой он служил много веков назад, благодаря ей крошечная частичка Феллвуда выжила. В ловушке, в этих старых костях. Маленький кипящий комок ненависти. Ведь именно так ты и попал сюда, верно? Именно к нему ты и прицепился – подобное притягивает подобное. Возможно, Джален Феллвуд и мертв, но он все еще твоя основа. Твое бьющееся сердце. – На миг он замолк, а затем, понизив голос, сказал: – Твоя ахиллесова пята.

Было ясно, что Мара испуган. Он попятился, его желтые глаза забегали, словно в ожидании нападения.

Доктор шагнул вперед, продолжая говорить, укрепляя свое положение:

– Знаешь, что сделали люди Рождества, похоронив Феллвуда в лесу? Они засыпали землю солью, чтобы дух Феллвуда не мог вернуться и отомстить. Соль. Такая простая вещь. Такая безобидная. И все же она остановила Феллвуда и то зло, что управляло им изнутри. Из-за соли они веками пролежали в земле, в ловушке. А знаешь, почему Феллвуд не смог выбраться? Потому что он верил. Верил, что соль имеет силу и что она его уничтожит…

Голос Доктора перешел в шепот:

– И ты все еще веришь в это, правда, Джален? Ты все еще веришь.

Мара повторил снова, хотя на этот раз уже не так уверенно:

– Джален Феллвуд мертв.

Вместо ответа Доктор посмотрел на вихрящийся вокруг снег и высунул язык, на который приземлилась снежинка. Доктор проглотил ее. И улыбнулся.

– Ловил ли ты когда-нибудь снежинку ртом и чувствовал, как она тает? – спросил он снова. – Тебе стоит попробовать, Мара. Это одна из маленьких и бессмысленных радостей жизни, – он причмокнул. – Занятно, этот снег слегка необычен на вкус. Хм… какой же он? Дай подумать… – Его лицо посветлело. – Ах да, точно! Он соленый!

Мара запаниковал. Он вскинул голову и посмотрел на снег, кружащийся, вихрящийся, падающий с неба.

– Мой собственный рецепт! – торжествующе воскликнул Доктор, указывая тростью на трубу, единственную часть снежной фермы, которую было видно. – Вся соль, которую жители Рождества сумели достать. Смешать с водой в снежных камерах, кое-что настроить – и вуаля! Соленый снег! – он улыбнулся. – Что думаешь? Неплохо вышло?

Мара закричал. Красная чешуйчатая кожа начала шипеть, едва снежные хлопья касались ее. Он завертелся на месте, но бежать было некуда. Сверкающими от ярости желтыми глазами он посмотрел на Доктора:

– Я уничтожу их всех! Всех детей! Всех, кого ты любишь! Я прикажу им разорвать друг друга на части!

Доктор покачал головой:

– Это вряд ли. Полагаю, все силы ты потратил на то, чтобы удержать душу и тело вместе. Взгляни на себя, Мара. Ты трещишь по швам.

Так и было. Каждая снежинка, касавшаяся Мары, заставляла его кожу шипеть, гореть, плавиться. Спустя несколько мгновений змееподобное существо стало похоже на красную восковую свечу, опаленную жаром. Его тело рушилось, растворялось. Мара съеживался и таял, будто его никогда и не было, разве что во сне.

Мара бился, корчился и шипел, но силы стремительно его покидали…

Пока наконец на покрытой свежевыпавшим снегом земле не осталась лишь куча ломких серых костей.

* * *

Алиганза Торп с криком очнулся от самого длинного и самого глубокого сна в его жизни. Кажется, ему снилось что-то странное, но он не мог вспомнить, что именно. Едва открыв глаза, он увидел лицо старика, который смотрел на него. Этот старик был ему знаком, но Алиганза не сразу узнал его. Наконец он понял: это Доктор. В руках тот держал странного вида ожерелье, которое, похоже, снял с шеи Алиганзы.

– Здравствуй, – мягко сказал Доктор. – С возвращением.

Алиганза понял, что лежит в чужой постели. Он моргнул:

– А меня что, не было?

– В некотором смысле. – Доктор сунул странное ожерелье в карман пальто.

– Что это? – спросил Алиганза.

– Что? – Доктор заметил, куда смотрит Алиганза. – А, это. Это подавитель сна.

– Подавитель сна? Что это значит?

– Это значит, – сказал Доктор, – что с кошмарами покончено.

Алиганза посмотрел на свою руку. Он как будто ожидал на ней что-то увидеть – но ничего не увидел. В его сознании внезапно всплыло воспоминание о желтых глазах. Он сжал руку Доктора.

– Доктор, – прошептал он, прежде чем осознал, что говорит, – мы в безопасности? Оно исчезло?

– Да, – успокаивающе сказал Доктор и похлопал его по руке. – Исчезло.

– Навечно? – спросил Алиганза.

Доктор ответил не сразу. Он склонил голову набок.

– Ах, – пробормотал он, и на его морщинистом лице появилась слабая улыбка. – Кто знает? Вечность – это очень долго.