«Неужели кровь может все это?» — подумал Ахмед и потянулся за сигаретой.

«(Эти) (фарисеи) презирают священную веру (поклонения) луне и женщин-жриц. Плюют на них и выдают их за шлюх — тех, из Ханаана, из Храма Семи Колонн,[24]где Праведный Учитель нашел меня в споре со Лжецами. Он взял меня из Храма Фонтана Крови и служения Иштар, это спасло меня от (их) камней».

«Кто это пишет? — спросил себя Ахмед. — Кто рассказчик?» Он перечитал все записанное им и стал переводить дальше.

«Что же до громких заявлений, которые делает (делал) не Праведный Учитель, а Лживый учитель, Распространитель лжи, их записали, (как будто) они истинные. Якобы он (Лжец) исцеляет больных, воскрешает умерших, но от имени Праведного. И он говорит (сказал) ему, ты ИЕРУСАЛИМСКИЙ ЛЖЕЦ, Распространитель лжи, лживый язык и враг. Тогда (его) брат посмотрел на Восток, и я тоже. В то время он (Лжец) посмотрел на Запад. За это он убил его (организовал его убийство — возможно, это вопрос) и (выполнил) предсказание Страдающего Слуги».

Перевод этих трех фрагментов занял у Ахмеда три часа без передышки. Теперь он перечитал переведенное и инстинктивно потянулся за одной из скрученных заранее тонких сигарет. Он уже взял сигарету в рот, но передумал и, отложив ее, решил перевести еще несколько строк.

«Старый/прежний Праведный Учитель (сделал) предсказание в средний день (предположительно, Солнечного) года, что Сыны света ополчатся на Сынов тьмы (и) прогонят врага из страны. Не исполнилось. Огонь (не) обрушился с небес. За (преступное) ложное предсказание он (был?) казнен. Среди людей смятение. Он (новый) Праведный Учитель, пришел и (высмеял) фарисеев и Лжеца, который ненавидел женщин. Затем он разгневал их этой (моей?) свадьбой из-за ханаанских свадебных обрядов. Когда (этим) он спас эту рукопись, это больше (всего остального) озлобило фарисеев».

Ахмед просмотрел свои записи. «Спас эту рукопись»? Он стал подозревать, что установить личность автора ему удастся лишь после того, как он вернется к самому началу, к внешним виткам спирали, где была записана генеалогия, длинный перечень имен. Возможно, там он найдет имя рассказчика. И другие вопросы крутились у него в голове. Кто такой этот Лжец? И кто Праведный Учитель? Но для того, чтобы это установить, он должен понять, кто на самом деле был автором этих записей.

Это была скучная и утомительная задача, поскольку встречающиеся имена были ему незнакомы. Он выпил длинную линию хананеев, которая, к его негодованию, закончилась на именах отца и матери автора и на сообщении об их браке. Стало ясно, однако, что автор женского пола, потому что мужская линия продолжалась и дальше. Род жениха был назван «блестящим», или «сверкающим», а дедом жениха оказался Иаков-Илия,[25]равнин из секты ессеев.

— Что-что? — воскликнул Ахмед, схватив свиток обеими руками. — Что-что?

Виа Долороза не может быть Крестным путем Иисуса, потому что в его время дорога проходила через город в другом месте. Понтий Пилат не мог произнести — «Се Человек!»[26]— стоя под аркой, потому что она еще не была построена. Евангелия утверждают, что Голгофа находится за пределами города. Сейчас она находится практически в центре его, но расположение первых городских стен достоверно не установлено. Существует даже довольно убедительная теория, согласно которой Христос был распят в Кумране, называвшемся в то время Новым Иерусалимом. Том с сожалением подумал о толпах греческих вдов, рыдающих в ничего не значащих местах.

Тому захотелось съездить к так называемой Садовой Гробнице, выдвигавшейся в качестве другого возможного места распятия Христа.

После того как Шерон застала его у себя дома почти в истерике, она вознамерилась взяться за него всерьез. Том сопротивлялся, не хотел ничего говорить, словно она была для него посторонним человеком, сующим нос не в свое дело. Шерон рассердилась. Она хотела знать не только все, что происходило с ним в Иерусалиме, но и то, что было в Англии. Ее расспросы стали более настойчивыми и приводили его в замешательство. Он увертывался от них — совсем как ее пациенты в реабилитационном центре, говорила она, а у нее нет времени играть с ним в эти игры.

Произошла довольно серьезная ссора, которая встревожила его — они ведь только-только восстановили давние близкие отношения. Шерон пыталась вытрясти из него правду — в буквальном смысле взяв его за плечи:

— В чем дело, Том? Почему ты не хочешь мне сказать, что происходит?

На подходе к Садовой Гробнице Том замешкался. Тут же к нему с улыбками и зазывными жестами приблизились два араба:

— Эй, англичанин! Хэлло!

— Убирайтесь!

Арабы в досаде отступили.

«Почему они не могут оставить меня в покое? — подумал он. — Ни на секунду нельзя остановиться». Он посмотрел на парочку, настроенную теперь довольно агрессивно.

— Отвалите, если не хотите неприятностей на свою голову.

Он нырнул через ворота в сад и здесь наконец нашел оазис спокойствия. По-видимому, хищники, рыскавшие в туристическом Иерусалиме, все-таки уважали некие незримые границы. Никто здесь не выпрашивал шекели, не торговал сувенирными побрякушками.

Согласно археологическим представлениям Викторианской эпохи, которые горячо отстаивал генерал Гордон,[27]этот сад, находившийся рядом с невзрачной арабской автобусной станцией, как нельзя лучше соответствовал обстоятельствам распятия Христа. Тут имелась тихая оливковая роща, с жасмином и олеандрами, и даже била вырыта небольшая пещера в желтом песчанике, которая вполне могла служить усыпальницей. Том пристроился на скамье в тенистой беседке, обхватив голову руками. Народ, бродивший по саду, не беспокоил его.

«Кейти, прости меня, прости меня, прости меня. Тебе так понравилось бы в этом саду. Почему мы не приехали сюда вместе?»

В последние дни он, похоже, только и делал, что просил прощения у Кейти. Подобно тому как размываются в воображении границы знакомого лица, его память развеяла утреннюю иерусалимскую жару и перенесла его в Дартмур, где они с Кейти были за полгода до ее гибели. Они радовались, что надели прочные туристские ботинки и водонепроницаемые куртки с капюшонами. Ветер, гулявший над болотистой равниной, хлестал их и поливал дождем то с одной, то с другой стороны. Зловещие багровые, как кровоподтеки, тучи надвигались на них, распухая на глазах и заполняя небо. Они стали искать убежища на скалистом гранитном островке, имевшем необычный вид: обточенные непогодой плоские камни с закругленными краями были нагромождены друг на друга. Они с Кейти прятались среди этих нагромождений от дождя и ветра. Их куртки промокли, вода ручьем текла с их носов. Намокла и одежда под куртками, так что холод пронизывал их до костей.