— О небо! Ли, куда ты смотришь? Игрок, называется!

— Три трупа на руках не дают мне сконцентрироваться.

— Шахматы дают свободу мысли и фильтруют интеллект. Шевели мозгами, не загоняй себя в угол. — Ли ощутил на себе строгий, не вязавшийся с глазами дядюшки взгляд. — Вперед!

Племянник со вздохом посмотрел на доску. Дядя продолжал:

— Сегодня пришло письмо от брата. Твоя сестра беременна. — Он сделал краткую паузу и многозначительно добавил: — Опять.

Ли Янь забыл об игре.

— Но ведь она не собирается рожать, так?

Мысль о новых родах пугала. Сяо Лин, сестра, была еще более упряма, чем он. Уж если Сяо Лин принимала какое-то решение, то переубедить ее становилось невозможным. Да ведь у нее есть, есть ребенок, очаровательная четырехлетняя дочка, от улыбки которой тают сердца, с крошечными ямочками на щеках и огромными, в пол-лица, глазами. Ли помнил трогательные короткие косички, которые болтались из стороны в сторону, когда девочка крутила головой. Сяо Лин вышла замуж за фермера — тот выращивал рис в окрестностях города Цзыгун в провинции Сычуань. Супруги жили вместе с родителями мужа и ни в чем не знали нужды. Видимо, достаток избаловал их: теперь они хотели сына. Всем им подавай мальчиков; в Китае сын с древности был для отца и матери более ценен, чем дочь. Однако политика партии — «одна семья — один ребенок» — оставляла родителям скудный выбор: или мальчик, или девочка. Если Сяо Лин вознамерилась родить второго, то последующие несколько месяцев превратятся для нее в настоящий кошмар. Сначала дерзкую женщину будут мучить беседами местные активисты, затем к ней домой начнут ходить члены уездного комитета партии — объяснять необходимость аборта. Сестра станет объектом настойчивого «промывания мозгов». Ли Яню были известны случаи, когда власти, по сговору с родственниками, вынуждали врачей насильственно прерывать беременность. В случае появления на свет второго ребенка его родителей ожидали жесточайшие экономические санкции: штрафы, которые мало кто мог осилить, отказ принять малыша в детский сад, а затем и в школу, ограничения в доступе к медицинской помощи, угроза лишиться пенсии. Для многих давление оказывалось невыносимым.

Ифу печально склонил голову.

— Твоя сестра всегда была своевольной. Она решила идти до конца.

— Отец говорил с ней?

— Да. И никакого результата.

— А что муж?

Его Ли Янь не любил. Считал, что сестра заслуживает лучшего супруга.

— Думаю, муж не против рождения наследника. Выжидает. Он не будет ни поддерживать Сяо Лин, ни разубеждать ее.

— Подонок! — Указательным пальцем Ли поскреб переносицу. — Меня она слушать не захочет. Единственный, с кем Сяо Лин еще считается, — это ты, дядюшка.

Ифу кивнул:

— Так же думает и твой отец.

— Что ты намерен предпринять?

— Отправлюсь в Цзыгун. Я не собираюсь диктовать ей нашу общую волю. «Линия масс» — это вынужденное зло, необходимая мера, но любая женщина имеет право на детей. Пусть Сяо Лин решает сама. Речь идет не о ее личном благе, не о благе Китая, здесь стоит вопрос, как удовлетворить обе стороны. Задача, скажу я тебе, не из легких.

Минут пять оба сидели, молча глядя на шахматную доску. Наконец дядя тряхнул головой.

— Твой ход.

Ли Янь быстро заморгал, повел рукой над деревянными дисками и двинул второго генерала. Ифу озадаченно нахмурился, пытаясь разгадать коварный замысел красных. Логика в игре противника отсутствовала — так не ловушка ли это?

— Хорошо. А теперь давай про убийства.

Ли подробно рассказал дядюшке о страшной находке в парке Житань, о трупе мелкого торговца наркотиками, о сезонном рабочем со сломанной шеей, чье тело обнаружили во дворике пустого сыхэюаня.

— И какая между ними связь?

Узнав об окурках «Мальборо», Ифу повел бровями.

— Гм-м. Не много, не много. Ты можешь доказать, что сигареты выкурены одним и тем же человеком?

— Пока нет.

— Гм-м-м…

— Как тебя понимать?

— Так и понимай: гм-м-м… — Тура дяди расправилась с еще одним солдатом. — Допускаю, что окурки дают пусть тонкую, но ниточку. Однако если ты пойдешь по ней чересчур далеко, то упустишь другие звенья.

Ли Янь поделился версией о наркотиках.

— Завтра попытаюсь встретиться с Иглой.

— Гм-м-м…

— Что на этот раз?

— Наркотики связывают головешку в парке и смерть от удара ножом, верно?

— Да. Но кто знает, может, убийство в сыхэюане тоже имеет какое-то отношение к порошку.

— Не факт.

— Согласен. — Ли ощутил некоторое раздражение. — Сейчас мы опрашиваем всех сезонных рабочих, которые прибыли в Пекин за предыдущие шесть недель. Моя агентура прощупывает на улицах каждого наркодилера. Если связь существует, мы ее найдем.

— Не сомневаюсь. — Ифу снял с доски красного генерала. — Но ее может и не быть. Что тогда?

— Хочешь сказать, мы зря теряем время, опрашивая рабочих?

— Нет-нет, это ваш долг. Настоящий сыщик всегда действует последовательно. Как говорят, «если землепашец не ленится гнуть спину, урожай будет обильным».

Мудрость собеседника утомила Ли Яня. В отместку он солдатом взял дядюшкину туру.

— Шах!

— Суть заключается в том, — спокойно отозвался Ифу, — что, по словам великого американского изобретателя Томаса Алвы Эдисона, «гений — это один процент вдохновения и девяносто девять процентов пота». — Дядя прикрыл короля черных солдатом и теперь с интересом наблюдал затем, как противник совершает маневр конем. Когда стратегия красных прояснилась, он стремительно перечеркнул доску оставшейся турой. — Мат.

Ли Янь недоуменно уставился на своего короля. Защитить его было невозможно. Детектив смиренно сложил руки.

— Где ты посоветуешь мне искать вдохновение?

— В себе. Покопайся в том, что тебе известно наверняка. — Ифу вскинул голову. — Расскажи-ка еще раз, как убийца справился с Чао Хэном — на квартире и в парке.

Ли пришлось вспомнить все детали: стоявший на паузе CD-плейер, мокрое полотенце, засохшую кровь в ворсинках ковра. Дядюшка представил себе, как убийца выворачивает лампочку над дверью подъезда, как спускается по лестнице с телом на плечах, запихивает его в багажник машины. По мнению инспектоpa, злодей покинул парк после рассвета, после того даже, когда полыхающее тело его жертвы было обнаружено.

— И что все это нам говорит о личности убийцы? — спросил Ифу.

Ли Янь пожал плечами.

— Что ты имеешь дело с очень умным человеком, который тщательно спланировал и профессионально выполнил свою задачу. В обычных условиях ты бы продолжал верить, будто Чао Хэн сам свел счеты с жизнью. Убийца не мог знать об американке, об эксперте в вопросах термических ожогов. Без ее помощи вы зашли бы в тупик. Не многие наши патологоанатомы рассмотрели бы в причине трещины черепа что-то отличное от действия высокой температуры. Еще меньше тех, кто сумел бы определить природу впрыснутого жертве наркотика, как его… кетамина. — Брови Ифу сошлись домиком, дядя смолк, выжидательно поглядывая на племянника.