Да-дах! Неподалёку от девушки взвился фонтанчик земли. Не попал! Господи, не попал! В ответ сухо застрочил «калашников». Данара догадалась о моих проблемах и постаралась дать мне максимально больше времени.

Я распластался и ужом заскользил к намеченной цели. Только бы снайпер не переключил внимание, только бы не заметил!

Да-дах! Будто пушка шарахнула. Надеюсь, ничего другого у стрелка нет.

Хренак! Хренак! Это слаженно заработали Данара и Архип.

Я чуть приподнял голову: до развалин подстанции осталось метров десять. Пустяк в обычное время, и вечность в боевых действиях.

Внезапно захотелось пить, горло пересохло. Воды, полцарства за стакан…

Снова бахнула «пушка» снайпера. А чтоб тебя!

Я рывком вскочил и бросился к коробке, нырнул в пролом в стене и оказался лицом к лицу со Степаном – слугой Алины.

– Ты?! – Я слегка растерялся, что позволило стрелку выхватить нож и кинуться на меня.

Его лицо было просто перекошено от злобы. Хрен знает, чем вызвана такая ненависть ко мне, мы и встречались-то всего раз. Где ж и при каких обстоятельствах я ему дорогу перешёл?

Схватка была скоротечной. Махать ножом он умел, но всё же не был мастером ножевого боя. К тому же против него играла теснота. Клинок пошёл вперёд, рассекая воздух. При толике везения (для него, конечно) Степан едва не угодил мне в селезёнку, но… сегодня был не его день.

– Врёшь, сволочь!

Я поймал его руку на слом. Степан по-бабски взвизгнул, догадываясь, что сейчас произойдёт. А я был зол, и моя злость не знала границ. Она хотела выплеснуться, затопив всё вокруг.

– Получай!

Кость хрустнула, пальцы противника разжались, и в этот момент грохнул выстрел. Степан обмяк и буквально повис на мне.

– Игорь, ты в порядке? Прости, это я стреляла, не выдержала, когда увидела, что он на тебя с ножом, – запыхавшаяся Данара говорила на бегу.

За её спиной с виноватым лицом маячил Архип.

Я опустил раненого Степана на землю.

Тот умирал, но пока ещё находился в сознании. Вряд ли его надолго хватит. Прилетело ему так, что наверняка. Плавали – знаем. На его лице лежала печать обречённости. Мне уже приходилось видеть такую ещё в прошлой жизни.

– Зачем ты так, а? Что мы тебе сделали? – спросил я.

Умирающему хотелось облегчить душу. Такое случается. Нападает на людей говорливость в последние мгновения жизни.

Он уже знал, что всё, что пришли кранты, что остались ему считаные секунды, и потому заговорил заплетающимся языком:

– Вы… Вы тут ни при чём. Всё ваш проклятый киборг… Из-за него госпожа мучилась и страдала. Она любила только его, а на меня смотрела как на пустое место. Я решил, что ему не место на этой земле. Тот, кто причиняет моей госпоже вред, должен умереть!

– Постой, разве Алина не держала вас под контролем? – удивился я.

– Она накинула на меня ментальный поводок, но сегодня выбилась из сил, когда ставила вам ментальные блоки. Поводок ослаб, я ощутил свободу и выполнил давешнюю мечту. Я приготовил для вашего приятеля специальную пулю, её прожгли в Поле Смерти. Ну, и оружие подобрал в самый раз. Удачно всё сложилось, – прошелестел он.

Я бросил взгляд на его оружие. Грозная вещь! Степан раздобыл противотанковое ружьё времён Великой Отечественной. Мой прадед с таким ПТР оборонял Ленинград от фашистов, прошёл всю войну от звонка до звонка. А сегодня из грозного оружия тех лет был ранен мой друг. Тяжело, если не смертельно…

– Надеюсь, я своего добился! Прости, госпожа, я очень любил тебя!

На устах стрелка появилась блаженная улыбка, последнее, что он успел сделать в этом мире.

Степан дёрнулся и затих. Его остекленевшие глаза смотрели на затянутое облаками небо.

– Фанатик! – констатировал я.

– Неужели он сделал это из-за любви? – поражённо произнесла Данара. – Но зачем?

– Ты же слышала! Только это не любовь, а ревность. Но теперь с ним покончено, – сказал я.

– Мне почему-то жалко его.

Она потупилась.

– А мне – нет. Ещё неизвестно, что там с Сержантом. Пошли проверим, как он.

Мы оставили тело стрелка в его укрытии.

Не надо быть специалистом по киборгам, чтобы понять – мой друг умирал. Его лицо превратилось в восковую маску, жизнь стремительно покидала некогда могучее тело.

– Игорь, что с ним? – спросила Данара, с надеждой глядя на меня. – Ты ведь поможешь ему, да?

Я закусил губу.

– Ну, скажи что-нибудь. Не молчи! – взмолилась она.

Мне уже приходилось спасать кио. Для этого я поместил его в Поле Смерти. Один раз у меня получилось. Выйдет ли во второй?

Чтобы ответить на этот вопрос, нужно найти главное: само Поле! Но я не ощущал признаков его присутствия. Значит… значит, будем искать.

– Архип, помоги дотащить Сержанта до машины.

Боец недоумённо посмотрел на меня, но оспаривать приказ не стал. Вдвоём мы доволокли тяжеленного киборга до «Тайфуна», с трудом погрузили в десантный отсек. Данара и Архип остались возле раненого.

Я бросился за баранку, завёл двигатель и рванул бронеавтомобиль с места, провожаемый удивлённым взглядом зазывалы.

Полюшко-поле… Давай, родненькое, покажись! Подай сигнал, ведь ты так мне нужно!

– Игорь, быстрее! Сержанту становится хуже! – послышался тревожный голос Данары.

Я почувствовал, как по взмокшему лбу скатываются крупные капли пота.

– Не давай ему умереть, Данара!

– Что я могу сделать?

– Говори с ним, не давай впасть в забытьё!

– Сержант, родненький! – Слова Данары звучали как молитва. – Не уходи от нас! Ну, пожалуйста!

«Тайфун» преодолевал километр за километром, однако я по-прежнему не ощущал вблизи признаков хотя бы самого слабого Поля. Они словно попрятались от меня.

Так всегда! Когда очень надо – никого нет! Просто закон подлости какой-то!

И тут, краешком сознания, я сумел уловить слабый и далёкий сигнал. Есть контакт! Поле Смерти… Несколько умиротворённое. Почему? Да потому что сытое.

Расстояние до него… Ого, не ожидал отклика с дистанции почти в пять километров.

Похоже, ментальный блок усилил некоторые мои свойства как Мастера Полей. Внутренний «радар» стал куда мощнее и позволял заглянуть далеко за горизонт.

– Спасибо, Алина! – прошептал я одними губами.

Бронемашина не ехала, она летела, я выжимал из неё обещанную производителем сотню в час, и мне было плевать на последствия. Если я не успею и киборг умрёт, многое, если не всё, теряло смысл. Я не прощу себе гибели Сержанта до последнего мгновения моей жизни.