– Ну, а как же девочки? У них, вероятно, уже появились ухажеры к тому времени? – хитро щурясь, спросил Иуда.

– Девочки – это была моя вахта. Я за ними смотрел как петух за курами. Сколько раз меня колотили пацаны со двора, не пересчитать. Через день нос разбит. Я же не мог драться со всеми, и тогда у меня появилась тактика. Я терпеливо сносил все побои, потом подлавливал одного из обидчиков и отметеливал так, что тот в школу неделями не ходил. У меня и дрын специальный для этого дела появился. Они меня втроем, а я их по одному отлавливал. Но вскоре они поняли, что я не отступлю. Отстали от меня и от девчонок. Потом получилось так, что мы с Полиной стали встречаться. Не заметить этого было невозможно. Баба Лида постоянно стращала меня: «Ты, – говорит, – с девками не балуй. Сам попрыгаешь и утек, а ей с подолом ходить». Марк Иосифович мне доверял, знал, что я девчонок, и особенно Полину, обижать не буду. Мы продолжали жить как жили. Учились, гуляли, чудили, ходили в кино. Вскоре вся семья Марка Иосифовича переехала в Питер. Там ему дали квартиру от института, куда пригласили на работу, а нас тоже переселили в Текстильщики. Видимо, кому-то наша коммуналка в центре очень приглянулась. Мы с Полиной уже не могли встречаться, зато переписывались практически каждый день. Перед тем как призваться в армию, я поехал в Ленинград. Марк Иосифович о моем приезде ничего не знал.

Ванин умолк, а Иуда не хотел спрашивать, что было дальше, и ждал, что Сергей Арнольдович сам продолжит свой рассказ.

– Там у нас с Полиной все и произошло. И уже в Ашхабаде я узнал, что она беременна. Что делать? В мои планы это совершенно не входило. Короче, она почувствовала, что я к ней охладел. И потихоньку наша переписка начала затухать. А когда она узнала, что я отказался от положенного мне отпуска, то вообще перестала писать. К тому времени я уже точно знал, что семья – это не мой удел.

– А ты знал, что уже к тому времени у нее родился ребенок?

– Да, знал. Последнее письмо от Ковалевских, это фамилия у них была такая, я получил от Марка Иосифовича. Тяжелое письмо было. Спокойное и тяжелое. Он сообщил, что родился мальчик, вес 3 кг 800 г, рост 50 см. Еще написал, что у него такие же как у меня голубые глаза. И еще написал, что в жизни бывает всякое. Надо только всегда оставаться человеком и помнить только хорошее. Просил за ребенка не беспокоиться и никогда их не тревожить напоминаниями о себе. Полина успокоилась, у нее своя жизнь. У тебя – своя. Вот так он закончил свое письмо, что меня вполне устраивало. Люди они были очень порядочные, оставили меня в покое.

– Почему ты, брат мой, ничего не рассказываешь о матери Полины, о жене Марка Иосифовича? – спросил Иуда.

Ванина нисколько не смутил этот вопрос.

– Она ничего никогда не говорила.

– Как это? – удивился Иуда. – Что она была глухонемая?

– Нет, – отвечал ему Сергей Арнольдович. – Они сами из Белоруссии. Во время войны на глазах у Александры Семеновны, так звали жену Марка, расстреляли всю ее семью. У нее был нервный срыв, а потом, как рассказывали, все прошло. Однако после рождения детей болезнь стала прогрессировать. Марк Иосифович каких только врачей не привлекал, ничего не получалось. Но вот чудо – с рождением внука, то есть сына Полины, она пошла на поправку, стала разговаривать и излечилась. Вот как бывает, Иуда.

– Да, на все воля божья, – произнес он. – А что сын? Ты про него что-нибудь знаешь? Или видел когда? Кем он стал?

– Ничего не знаю, – отвечал ему Ванин. – И знать уже не хочу. Мы чужие люди, никогда не видели друг друга. Да и вообще, что я могу к нему испытывать и что могу ему сказать в свое оправдание? Давай лучше закроем эту тему.

– Давай, – согласился Иуда. – А я бы поинтересовался на твоем месте. В жизни всякое бывает. Не в каждом человеке течет твоя кровь.

– Согласен, – ответил Ванин. – Ну что поделаешь? У меня такая вот сложилась судьба. У кого-то по-другому. И, вообще, их семья была глубоко верующей. Видимо, выздоровление Александры Семеновны произошло по воле божьей именно в знак рождения внука. Поэтому, как я теперь это понимаю, в этом есть и доля моего участия. Не так ли, Иуда?

Пришло время проанализировать информацию касательно Трешкина Владимира Яковлевича. Первым информацию доложил Попов Валерий Андреевич. Данные, изложенные в его рапорте, свидетельствовали о том, что Владимир Яковлевич владеет охранными предприятиями или, как еще называется, ЧОПами, которые оформлены на его супругу, торговой сетью супермаркетов «Меркурий» в нескольких странах Восточной Европы и в Москве, несколькими отелями в Болгарии и Черногории, прикупил санаторий в Карловых Варах. Причем вся эта собственность была зарегистрирована на оффшоры на Кипре, Виржинских островах, на Белизе. По большому счету, ничего здесь нового и криминального не было, если бы ни одно обстоятельство. Документально было известно, что Трешкину принадлежит солидная доля крупного сталелитейного завода в Испании и там же крупный цементный завод; именно эти активы делают его известным в бизнес-сообществе. А тут на тебе, их нет. Кроме того, все вышеперечисленные активы в странах Восточной Европы были заложены и даже судоходные компания, купленная в Италии. В этом году Трешкин получил в швейцарском банке кредит почти в миллиард долларов.

– Это все? – спросил Ванин, выказывая всем своим видом явное недовольство работой Попова.

– Нет, – отвечал ему Валерий Андреевич, показывая шефу хитрую улыбку на своем бульдожьем лице, давая понять, что есть еще одна информация.

Попов наклонился поближе к лицу Ванина:

– В Южной Африке он купил два алмазных рудника.

– Да что ты! – вырвалось у Сергея Арнольдовича, – Вот молодец! Играет по-крупному. Один купил?

– Похоже, что нет, – отвечал ему Попов. – Но главное не это.

– А что главное? – спросил его Ванин. – Главное то, что сделка эта была совершена еще три года назад, и добыча идет полным ходом. Есть информация, что половина этих алмазов уходит к известному монополисту. Вы знаете, о ком я говорю. А вторая половина растворяется на черном рынке.

– Ай-да, Трешкин! Ай-да, гусь! – Ванин встал из-за стола и быстрыми шагами стал передвигаться по кабинету. – Что же он делает с этими алмазами? Кому реализует? – обратился он к Попову, который стоял как гусар по стойке «Смирно!», во весь свой двухметровый рост, будто он помогает ему принимать какие-то сигналы извне.

– Пока не знаю, Сергей Арнольдович, – отвечал он, – но если дадите еще сутки – двое, может что и нароем.

– Валерий Андреевич, – застонал Ванин, – у меня завтра крайний срок. Должна состояться встреча с этим Трешкиным, а мне информации не хватает. Ты выкладываешь такие интересные факты, что без детализации я не могу принять решение, как с ними поступить. Нет, ты не обижайся. То, что сделано, это здорово! Но для серьезных переговоров в силу сложившихся обстоятельств мне нужен глубокий анализ.

Затем он остановился перед Поповым, который так и не сдвинулся с места, и, взглянув на него своими голубыми немигающими глазами, сказал: