Особо сильное сопротивление мы встретили у торгового комплекса «Пассаж Корвина», где располагался штаб восставших. Несколько танков им удалось поджечь, но нашему танку повезло: мы прорвались прямо в пекло, нам подбили гусеницу, кончились снаряды, и мы начали отстреливаться из автоматов и бросать гранаты, благо ими запаслись. На помощь к нам прорвался еще танк и восставшие не выдержали, побежали.

К 10 ноября все основные очаги сопротивления были подавлены. А ведь сил у восставших было немало. По некоторым данным, в городе насчитывалось около 50 тысяч человек. Во главе стояли бывшие фашисты со своими солдатами.

За время боев с 23 октября 1956 года по 31 декабря 1956 года в Венгрии погибло 2652 гражданина и ранено 19 226 человек. Советская Армия потеряла в боях 669 военнослужащих, 51 человек пропал без вести, 1540 человек ранено.

Эпилог

За мужество и героизм проявленные в боях за город Будапешт командиру нашего танка Семенову Константину Ивановичу было присвоено звание Героя Советского Союза. Мой друг, Евдокимов Петру Иванович, посмертно, награжден орденом Славы 3 степени. Наводчик Иванов Константин Петрович награжден также орденом Славы 3 степени. Я и Сергей Крячкин: награждены орденами Красной Звезды.

«Вьетнамец»

С этим человеком я встретился совершенно случайно. Нас познакомил общий товарищ Валерий. У меня болела шея, и я пожаловался Валерию, что не знаю к кому бы обратиться, врачей много, а толку мало. Тогда он и предложил меня познакомить с врачом, который проходил практику во Вьетнаме и сможет мне помочь. Я согласился. И через несколько дней мы звонили в квартиру, расположенной на Лесном проспекте.

Двери нам открыл невысокий, худощавый мужчина, темные волосы его были коротко острижены и сам действительно был похож на вьетнамца. Я еще подумал, как внешняя среда делает нас похожими на окружающих. Внимательно посмотрел мне в глаза, мужчина представился: «Владимир». До меня донесся запах спиртного. Я сразу же засомневался в том, что следовало ли мне приходить или нет. Валера мне ничего не говорил о приверженности Владимира к спиртному. Но делать было нечего, да и неудобно было сразу уходить. Владимир мне предложил сесть на стул и стал осматривать меня сзади, вертеть моей головой в разные стороны и, в конце концов, изрек: «шейный остеохондроз». Я сразу же согласился и подтвердил данный диагноз, ведь мне его поставили еще несколько лет назад в поликлинике. «Ну что будем делать?» — спросил Владимир. «Наверное, лечить», — предположил я, без всякой уже надежды. «Значит так, — сказал Владимир, — будем делать вытяжку шеи и поставим иголочки». «Была ни была» — подумал я, но молча согласился и закивал. Владимир предложил раздеться до пояса и лечь на топчан, животом вниз. Затем он вытащил из серванта иголки, не швейные конечно, а тонкие и длинные, они находились в банке, по всей видимости, со спиртом и, пристроившись у моей головы, стал их втыкать в область шеи. Процедура не очень приятная, но терпимо. И тут Владимир мне говорит: «Ты не очень-то вертись, а то если я промахнусь, инвалидом можешь остаться». От испуга я замер, но не выдержал и так это с ехидцей заявляю: «А алкоголь не помешает вам попасть, а то ведь страшно, что промахнетесь». «Не бойтесь, — отвечает Владимир, — водка только делает мою руку тверже». Я промолчал и вспомнил, что у нас в городе, где я жил в детстве, отец рассказывал, что в больнице работал хирургом бывший полковник, участник войны, так он без стакана водки, к операции не приступал и говорил при этом, чтобы руки тверже были. Так, что заявление Владимира я воспринял правильно. По втыкав, мне иголки, Владимир устроился напротив меня, и я спросил у него: «Вы действительно были во Вьетнаме?». «Да, — ответил Владимир, — я пробыл там около двух лет и прошел огромную врачебную практику во время их войны с американцами». И рассказал мне историю своей жизни.

«После окончания военно-медицинской академии, меня оставили там же работать. Для молодого хирурга, это было перспективно и престижно. Во всяком случае, мои учителя обещали сделать из меня классного хирурга. В конце 1965 года меня неожиданно вызвали в кадры. Я не понимал причины, но предполагал, что предложат куда-то поехать, в какую-либо часть. Желания никакого не было, но как человек военный, отказаться я не мог. Начальник отдела кадров предложил мне присесть и ласковым голосом стал расспрашивать, как у меня дела, как семья, хотя точно знал, что я не женат. Выслушав мои ответы, сказал, что у руководства академии есть мнение направить меня на стажировку во Вьетнам. Социалистическое государство нуждается в моей поддержке и надеется, что я не откажусь. У меня никого из родных не было, так как я воспитывался в детском доме, советоваться было не с кем, экзотика путешествия в азиатскую страну мне понравилась, и я сразу же согласился. Конечно, если бы я знал с чем мне придется иметь дело, я бы лучше из армии уволился, но не поехал.

Новый год я еще встретил в Союзе, но уже в феврале 1966 года вместе со своими коллегами, а также из других видов войск, направился на поезде во Вьетнам. С нами ехали зенитчики, артиллеристы, связисты, летчики и мы, медики. Предполагалось, что мы будем оказывать помощь дружескому государству в качестве советников. По дороге пили, много пили, как всегда, когда куда- то направляют, чтобы благополучно все вернулись. Так что время быстро пролетело. Пришли в себя уже в Ханое. В советском посольстве нас встретили и распределили кого куда. Я попал в военный госпиталь. Хотя остальных медиков определили в пункты нахождения наших советников. Так началась моя медицинская практика во Вьетнаме.

Приехали мы, как потом выяснилось, в самое лучшее время года: прошел период зимних дождей, стояла ясная, теплая погода, температура воздуха около 20 градусов. Но мне отдыхать не пришлось. В этот период американцы начали активно бомбардировать Северный Вьетнам и налеты следовали один за другим. Пострадавшие поступали партиями и мне приходилось по 20 часов не выходить из операционной. Много пострадавших было с проникающими ранениями живота, грудной клетки, головы, травмы глаз, ожоги различных степеней. Американцы использовали напалмовые бомбы, химическое оружие. В госпитале я познакомился с вьетнамцем Фан Ван Ха, он тоже был хирургом. Приблизительно моего возраста, окончил первый Медицинский в Питере и неплохо разговаривал по-русски. Мы сдружились, вместе работали и вместе отдыхали. В свободное время, если у нас оно выпадало, Ха водил меня по