— Я! — гордо кивнул я.

— Сам?

— Конечно, сам! — подтвердил я, скрывая, что все-таки четверть гвоздя забил сосед, и пряча за спиной забинтованную левую руку.

— Великолепно! Изумительно! И вы посмотрите,

как прямо вбил! — восхитилась жена. Я скромно потупил глаза.

— Да что ж это я так стою! — опомнилась жена. — Нужно сейчас же звонить маме, родственникам. Такая новость. Представляю, как они будут ошеломлены.

Целый час после этого я принимал по телефону поздравления от наших многочисленных родственников и знакомых. Дядя Боря даже сказал, что теперь он верит, что я не совсем пропащий человек и кое на что способен, и что в будущем я, несомненно, совершу такое, что все просто ахнут. Когда поток поздравлений иссяк, я прилег на диван и стал наслаждаться заслуженным отдыхом. За дверью в это время жена шикала на детей: «Тихо, папа отдыхает!»

Еще в течение двух недель, возвращаясь домой, первым делом я подходил к гвоздю и любовался. Приезжали и гости, чтобы своими глазами посмотреть на мою работу. А потом мы купили шкаф, который, к сожалению, никуда нельзя было поставить, кроме как к той стенке, в которой красовался мой гвоздь. Гвоздь пришлось вытащить. Это сделал за три рубля Василий Васильевич, жэковский слесарь.

Когда гвоздь вытягивали, я не мог без слез смотреть на эту экзекуцию и ушел в другую комнату. Я еще не подозревал, какую глупость совершаю, разрешив вытащить гвоздь.

Шкаф поставили к свободной стене, и постепенно все стали забывать о моем подвиге.

И то, чего я больше всего боялся, случилось.

— И что же это ты у меня такой! — как-то вырвалось у моей жены. — Гвоздя вбить не можешь…

Я вздрогнул. Кровь прилила к моим щекам. Но я выдержал характер и смолчал.

Лучше, ни слова не говоря, взять и вбить!

Так вбить, чтобы ни один слесарь не смог вытащить. И в раму его! Золоченую! И пусть кто-нибудь хоть пальцем до него дотронется!

В цирке

Когда дрессированные кони с султанами на головах ускакали за кулисы, ударили барабаны, погас свет, и в луче прожектора появился артист в белой чалме и черном фраке. Вслед за ним двое униформистов внесли большой кованый сундук.

— Сейчас перед вами будут продемонстрированы чудеса мнемотехники! — выкрикнул артист. — Желающих из публики попрошу ко мне!

По рядам зрителей пробежал легкий шорох.

— Желающие есть? — повторил артист.

На арену выбралась, поправляя прическу, невысокая женщина в зеленом жакете. Выражение лица у нее было решительное.

— Очень приятно, мадам! Прошу! — Факир галантно взял ее за руку, подвел к сундуку и помог ей ступить в него. Женщина слегка присела, факир захлопнул крышку, несколько раз взмахнул над сундуком палочкой, распахнул крышку — никого в сундуке не было. Грянула овация. Факир раскланялся.

Туг в рядах зрителей произошло беспокойное движение, и на арену выбежал рыжий человечек. Видно было, что он очень возбужден.

— Клоун! Клоун! — пронеслось по рядам. А один зритель сказал своему соседу: «Это у них все подстроено. Они своих среди публики сажают».

— Никакой я не клоун! Я — муж! — обиженно отозвался рыжий.

Цирк дружно зааплодировал. Человек заглянул в сундук и позвал:

— Люся! Ты меня слышишь? Я знаю, что у тебя характер, но у меня тоже характер. Люся, если ты:»то из-за вчерашнего, так это несерьезно… Ну, хочешь я прощения попрошу?!.

В рядах засмеялись.

Человек горестно махнул рукой и сказал:

— А насчет твоей мамы беру свои слова обратно. Хочет — пусть у нас живет. Хотя у нее и своя площадь в Калуге есть.

Это заявление снова вызвало общий смех. Человек огляделся вокруг, потряс в воздухе кулаками и с криком: «Отдай жену, говорю!» — бросился на факира. Двое дюжих униформистов едва успели подхватить рыжего под руки и уволокли за кулисы.

«Браво! Бис!» — неистовствовал цирк. За кулисами какой-то мужчина заключил рыжего в объятия и крепко расцеловал. Со всех сторон к нему тянулись, чтобы пожать руку. Девушка в Палетной пачке вручила ему цветы и сделала книксен.

…После представления супруги возвращались домой.

— Федя! А что, если у тебя и вправду талант? — замирая от ужаса и восторга, спросила жена.

— А что… и талант! Я уже давно что-то такое в себе чувствую.

— Тихий, тихий, а поди ж… — сказала жена и крепче прижалась к мужу.

Встреча в лесу

В начале писатель описал небо с облаками и солнцем, потом траву, стрекотание кузнечиков, лесные шорохи, цветы, которые росли на поляне, и принялся описывать дерево. Дерево было большое, и поэтому описывать его было долго. Правда, писатель умел очень быстро печатать на машинке, всеми десятью пальцами. Он добрался до описания верхушки дерева, когда кусты зашелестели, хрустнула ветка и на поляну вышел человек в резиновых сапогах, клетчатой ковбойке и кепке с пластмассовым козырьком. В руке он держал плетеное лукошко, до половины наполненное грибами.

— Ну, что же вы встали как вкопанный? — спросил писатель. — Проходите, не стесняйтесь. Поляна общая.

Писатель сидел на раскладном стульчике, а его машинка была удобно пристроена на старом, просторном пне.

Человек с лукошком как стоял, так и продолжал стоять с разинутым ртом.

— А, понимаю, — сказал писатель. — Вы удивлены. А между тем ничего особенного нет. Я писатель. Такая у меня профессия. Вот выехал на этюды. Сейчас описываю дерево.

Дело в том… Ну, как бы вам это объяснить… В общем, я привык все описывать с натуры. Траву так траву. Дерево так дерево. Не правда ли, роскошный вяз!

— Это осина, — сказал человек с лукошком.

— Осина?! Хм, осина. А вы уверены, что осина?

— А что же еще? — пожал плечами человек с лукошком.

— Осина! Осина! — зашевелил губами писатель. — Сейчас, один момент, я все исправлю. — И он забарабанил по клавишам. — Готово! Скажите, а вы случайно не знаете, сегодня будет дождь?

— Не знаю, — сказал человек с лукошком.

— Описание дождя очень бы не помешало, — сказал писатель. — Настоящего, лесного дождя с громыханием грома, с молнией…

— А бумагу не замочит? — спросил человек с лукошком.

— Я все предусмотрел. Вот у меня и зонтик… Прошу прощения, какая-то птица полетела…

— Стриж, — сказал человек с лукошком.

— Стриж! Ах, как интересно! — воскликнул писатель и застучал на машинке. — Слушайте, — сказал он, перестав печатать и внимательно вглядываясь в лицо грибника, — а вы интересный типаж. Давайте я вас опишу.

— Да я как-то не очень одет, — смутился человек с лукошком. — Я в этом только за грибами хожу.

— Какие глупости! Отлично вы одеты. То, что нужно. Я вас попрошу сесть и прислониться к дереву. Небрежно прислониться. Так,